Поскольку я знаю теперь, что больше не увижу отца — путь насилия, который он выбрал, разлучил нас навсегда, — все чаще вспоминаю те дни и истории, которыми он со мной поделился. Самые светлые его воспоминания касались далеких дней детства, когда он приезжал в Сирию к родственникам своей матери. В то время он еще не был зол на весь мир.

— Омар, подойди сюда, — говорил он приятным низким голосом, похлопывая рукой по яркому коврику, лежавшему у его ног. — Я хочу рассказать тебе одну историю. Когда я был подростком, я ездил на каникулы в Сирию. И мы с Наджи, братом твоей мамы, часто уходили на длительные прогулки. Мы оба любили изучать окрестные леса, обследовать каждый уголок, каждый изгиб узенькой тропки, которая порой выводила нас к быстрой, бурлящей речке. Леса на холмах Сирии были девственными, совершенно дикими. Думаю, мы с дядей Наджи — единственные смельчаки, которые решились войти под сень могучих крон этих деревьев. Однажды мы гуляли по лесу, где росла особенно густая трава, и вдруг услышали шелест змеи. Змея была прямо у нас на пути, но мы не хотели ее убивать. Мы стояли и наблюдали за ней. Змея замерла и стала смотреть на нас с таким же пристальным вниманием. Наконец она скользнула в сторону, а я поспешно отошел в другую, но дядя Наджи проявил чрезмерное любопытство — ему хотелось разглядеть цветной рисунок на спине у змеи. Я предостерегал его от этого, но твой дядя был слишком упрям и подвинулся ближе к длинной твари. Внезапно змея, раздраженная столь явным вниманием человека, зашипела и стала сворачиваться кольцами. Глупому Наджи такое поведение змеи показалось любопытным, и он подошел еще ближе, пока змея не сделала стойку и не прибегла к угрожающим выпадам — это заставило Наджи обратиться в бегство. — Отец улыбнулся и, немного помолчав, добавил: — Он бежал так быстро, что вскоре догнал и даже перегнал меня. Когда я обернулся, то чуть не вскрикнул от удивления — змея переключила свое внимание на меня. И я припустил что было сил. Так мы и бежали с твоим дядей, стараясь обогнать друг друга. Никто из нас не хотел оказаться ближе к разъяренной змее.

Мой вечно серьезный отец вдруг захихикал, вспоминая тот день, но в заключение грустно заметил:

— Я слишком часто попадал в неприятности из-за необдуманных действий других людей.

Он любил вспоминать о своей матери — моей бабушке Аллии. С момента его рождения их связывала самая чистая и нежная любовь, которая только может быть между сыном и матерью. Даже будучи совсем ребенком, я видел, что у них какие-то особенные, удивительно тонкие отношения. Все наши близкие родственники знали, что он любил мать сильнее, чем своих жен, детей или братьев. Он давал ей все, что она пожелает. Если он был дома, то навещал свою мать каждые два дня. Когда он говорил с матерью или с кем-нибудь о ней, его лицо озарялось светом.

В Афганистане отец поведал мне несколько историй, которых я прежде не слышал.

— Омар, я расскажу тебе кое-что о бабушке. Ты должен это знать. Помню, однажды, когда мы всей семьей гостили в Сирии, мой отчим, Мухаммед Аттас, повез нас с твоей бабушкой на небольшую прогулку на машине. Мы приехали в Сирию отдыхать, и настроение у нас было праздничным и беззаботным. Мухаммед не заметил, что медленная скорость, с которой двигалась наша машина, стала раздражать водителя микроавтобуса, который оказался на дороге позади нас. Этот нетерпеливый парень так взбесился, что вдавил педаль газа, обогнал нас и заблокировал нашу машину. А потом выскочил из своего автобуса и устремился к нам с красным от злости лицом. Парень был в такой ярости, что, как только Мухаммед открыл дверцу автомобиля, чтобы вежливо поговорить с ним и разрядить ситуацию, стал угрожать Мухаммеду, а потом грубо толкнул… Омар, ты же помнишь, каким учтивым человеком всегда был Мухаммед, он и пальцем никого ни разу не тронул. Чтобы избежать ссоры, Мухаммед юркнул назад в машину и захлопнул дверь, а грубиян остался стоять на улице и разражался бранью. И хотя Мухаммед сохранял спокойствие, поведение парня так разгневало мою обычно милую и мягкую маму, что она выскочила из машины в ту же секунду, как Мухаммед в нее запрыгнул! Она двигалась так проворно, что ни я, ни Мухаммед не успели ее остановить. Она бросилась к грубияну и ударила его по лицу, а потом толкнула его так, что он свалился на землю. Но этого ей показалось мало. С негодованием думая о том, что этот тип может помешать еще кому-нибудь на дороге, мать запомнила номер микроавтобуса и рассказала о случившемся моему сводному брату — тот оказался знаком с семьей Асадов, которые, как вы знаете, сегодня правят Сирией. И в результате парня арестовали через пару часов.

Отец покачал головой и улыбнулся:

— Моя мама — сильная и своенравная женщина.

Но больше всего я любил рассказы о его отце, моем дедушке, Мухаммеде бен Ладене, который погиб, когда отец был еще ребенком. Отец, так и не сумевший эмоционально оправиться от потери, возвел деда бен Ладена на пьедестал.

Была одна странность, которую я заметил еще в юности. Отец никогда не называл при мне отца «мой отец». Он всегда говорил о нем «твой дедушка». Я никак не могу это объяснить. Единственное, что приходит в голову, — ему слишком больно было произносить слово «отец».

Я читал много лживых историй об отношениях моего отца с родителями. К примеру, однажды прочел, что дедушка Мухаммед якобы развелся с бабушкой Аллией сразу после рождения сына. Но это неправда. Бабушка сама попросила развода.

Вскоре после рождения отца бабушка Аллия обнаружила, что снова беременна. Она никогда не говорила, обрадовало это ее или опечалило, но в те дни женщины в Саудовской Аравии еще не вели такую беззаботную жизнь, как теперь. И хотя она была замужем за человеком, ставшим вскоре одним из самых богатых в королевстве, у бабушки Аллии не было служанок, ей самой приходилось стирать и убирать. И она решила приобрести одну из технических новинок того времени — стиральную машину с валиками для отжима белья. Вероятно, машину неправильно собрали, потому что, когда бабушка принялась стирать, какая-то деталь машины отскочила и сильно ударила ее в грудь и живот. Она упала на пол и скорчилась от сильной боли. На следующий день она потеряла ребенка, которого носила и который так и не стал братом или сестрой моему отцу.

Вероятно, эта потеря пробудила в бабушке желание перемен. Вскоре после этого она попросила мужа о разводе. Дедушка Мухаммед, видя, что она несчастлива, великодушно дал ей свободу. Он с пониманием отнесся к ее желанию.

В те дни разведенной женщине не полагалось жить одной, и вскоре мать вышла замуж за Мухаммеда аль-Аттаса, ставшего отчимом моему отцу, доброго и мудрого человека, относившегося к пасынку так же, как к родным детям.

Существуют также слухи, что, уехав из дома бен Ладенов, бабушка не взяла своего сына Усаму с собой. Кто-то даже писал, будто мой отец редко виделся с матерью. Это неправда. Отец только-только научился ходить, когда бабушка развелась и снова вышла замуж. И когда она покинула семью бен Ладен, ее сын остался с нею. Если не считать нескольких поездок в имение бен Ладенов, отец никогда не покидал дом своей матери. И хотя Мухаммед аль-Аттас работал в компании бен Ладенов, его личная жизнь и их личная жизнь не пересекались. Бабушка Аллия перестала быть частью ближнего круга бен Ладенов. Какое-то время не входил в него и отец, пока не подрос и не вернулся в семью уже на постоянных началах.