Впрочем, к трагической развязке все шло с самого начала. Он знал, что рано или поздно его расстреляют… Но уж лучше бы это случилось поздно. Жить-то как хочется!

Женя поднял голову. Темное небо. Грозовая туча низко висит, горные вершины поглотила. Страшное небо… Но смерть куда страшней… Ветер поднялся… Да пусть хоть ураган будет, хоть смерч. Лишь бы жить.

Сайхан, он же Гоблин, дал автоматную очередь. Пока поверх голов. Это предупреждение. Яму копать нужно. И чем шустрей, тем лучше. Однажды Женя смотрел кино, в котором пленные копали яму для самих себя. Помнится, он тогда удивился. Это ж какая сила могла заставить человека копать себе могилу? Оказывается, была сила. Даже не страх перед смертью: все равно умирать. Людьми двигало рефлекторное желание отсрочить свою гибель хотя бы на пару часов…

Женя взялся за лом, вогнал его в землю… Впереди два-три часа. И за эти два-три часа можно было прожить целую жизнь. В воспоминаниях…

Он вспомнил, как впервые увидел Варвару, как влюбился, как сходил по ней с ума. Первый поцелуй, первая близость. Как давно все было. Как будто в другой жизни. Варвара сейчас в колонии. Ей тяжело, но вряд ли ей угрожает смерть. А Женя скоро умрет. Зато Агап живет в свое удовольствие. А ведь это он мог посоветовать Шажкову продать Женю в рабство. Может, даже денег ему дал, чтобы наверняка. В любом случае Агап сломал жизнь и ему, и Варваре. А Женя – надо же быть таким идиотом – оставил его в живых. А ведь можно было найти пистолет да прикончить эту суку. Страшно было… Но сейчас Женя даже бы не подумал о моральной стороне смертоубийства. Без всякого сожаления нажал бы на спусковой крючок, чтобы отомстить Агапу. И вовсе не потому, что обучен убивать. Как раз наоборот. Стрелял он мало – и то на полигоне. И живого человека ни разу не приходилось убивать. Но в нем сейчас столько злости, что, будь его воля, он бы с великой радостью проломил голову тому же Гоблину. Но, увы, воля была не на его стороне.

Ветер усилился, туча над головой стала гуще. Но Женя этого не замечал. И даже на первые хлесткие капли дождя не обратил внимания… Где-то рядом в дерево ударила молния. Оглушительно прогремел гром. Но ему ничуть не страшно. Природная стихия – сущий пустяк по сравнению с человеческой злобой. Людей нужно бояться…

Но так уж устроен мир – человек испокон веку боялся грома и молнии. Страх перед сверхъестественной силой. Обреченные рабы стихии не боялись. Но у чеченцев явно сдали нервы. Один надзиратель исчез с первым разрядом молнии, другой – со вторым. Остались только Сайхан и Решат. Но им тоже страшно. И руки чешутся. Но стрелять они не торопятся. Расстреливать рабов без готовой могилы – себе дороже. Самому потом придется рыть яму…

А стихия разыгралась не на шутку. Ливень, молнии, похожие на очереди из пулемета.

– Быстрей! Быстрей! – командовал Валера Кумпан.

Он был единственным офицером из всех пленников. Старший лейтенант внутренних войск. «Чехи» держали его за старшего команды. И пленники его признавали. Кумпан явно что-то задумал. Но, видимо, своими соображениями поделился лишь с теми, кто находился поблизости от него. А Женя сам догадался, что у командира на уме. Когда Сайхан и Решат подошли к пленникам, тогда догадался.

Чеченцам явно не терпелось поскорее отправить рабов к праотцам. И, судя по всему, их бы устроила яма и в полметра глубиной. Лишь бы – лишь бы… А Мальцов только того и ждал, чтобы «чехи» подошли к яме – узнать, не пора ли…

Решат подошел к яме. Сайхан остался на подстраховке. Но ведь и до него дотянуться можно. Очень опасная затея. Но ведь русским пленникам уже нечего терять…

Паша Достов лежал на земле рядом с Сайханом. Гоблин и внимания на него не обращает. Паше никто ничего не говорил. Видно, хватило взгляда, который бросил на него Кумпан. Видимо, это подтолкнуло его к действиям… Достов пришел в движение – с низкого старта сорвался с места. Хотел прыгнуть на Сайхана, но поскользнулся и упал. Только до его ног и успел дотянуться, обхватил их руками. Под разрывной грохот молнии чеченец выстрелил ему в спину, но каким-то чудом Паша успел завершить свой маневр. Гоблин упал. А в это время Коля Шиловский могучим и предельно точным ударом кирки размозжил голову Решату.

Женя тоже не растерялся. Разогнался и прыгнул на Сайхана. Гоблин вскинул автомат, чтобы выстрелить в него. Но сзади на него набросился Витя Китайгородов. И откуда только силы взялись у парня.

Китайгородов сжал шею Гоблина в тиски своих рук, но тот каким-то чудом извернулся, ударил Витю пламегасителем в глаз. И тут же пустил в ход кинжал… В этот раз он полоснул пленника по животу, рана оказалась куда более глубокой, чем те, которые уродовали его спину… Но Витя был последней жертвой Гоблина. Женя напрыгнул на него одновременно с Мальцовым. Мощным ударом снес ему челюсть, опрокинул на спину так, что кинжал отлетел в сторону. И с помощью кулаков превратил его рожу в месиво. О правиле «лежачего не бьют» он даже не подумал.

Юра Мальцов оказался умней. Пока Женя мордовал Сайхана, он подобрал автомат. И кинжал тоже взял. Оторвал Женю от жертвы. И вспорол Сайхану горло таким уверенным и точно рассчитанным движением, как будто он всю жизнь только тем и занимался, что резал баранов. Это была месть за Лешу Щавеля, которому Гоблин сегодня перерезал горло. Месть за Достова. Месть за Китайгородова… Месть за всех пацанов, которых сгубили чеченцы…

Юра вытер кинжал об одежду покойника и передал Жене.

– Уходим! – пытаясь перекричать шум дождя и ветра, крикнул он.

Движением руки он показал на горы. Но Кумпан с ним не согласился.

– Там еще двое! – кивнул он в сторону ближнего дзота.

Командир был прав. Оставлять у себя за спиной двух, а может, и больше чеченцев никак нельзя.

«Чехи» выскочили из долговременного огневого сооружения в тот момент, когда Кумпан спрыгнул в траншею, прямиком ведущую к нему. Мальцов был еще на бруствере, но и он не растерялся. Они выстрелили одновременно. И завалили обоих. Кумпан ворвался в дзот, из глубины которого ударил автомат. Старлей рухнул, как подкошенный… Все-таки «чехов» было больше.

Женя тоже не растерялся. Снял с «разгрузки» убитого боевика гранату. Но впопыхах забыл сорвать предохранительную чеку. Но гранату в блиндаж зашвырнул. А вслед за ней туда ворвался Мальцов и расстрелял из автомата упавшего на пол «чеха»…

Из блиндажа он выходил героем.

– Это хорошо, что ты гранату не взорвал, – небрежно похлопал Мальцов Женю по плечу. – Нам сейчас шум не нужен.

Лагерь боевиков находился метрах в семистах-восьмистах от передней линии траншей и дзотов. Вряд ли там слышали треск автоматных очередей – уж очень шумно бушевала стихия. А если и слышали, то вряд ли придали этому значение. Чем бы Гоблин ни тешился, лишь бы не плакал… Но гранатный взрыв мог привлечь их внимание…

Все было спокойно. Со стороны лагеря активности не наблюдалось. Боевики прятались от ливня в своих вагончиках с жестяной крышей. Там им хорошо – сухо, тепло. Травки курнуть можно или ширнуться.