После пятиминутной паузы перед Горбачевым заняли места корреспонденты Си-Эн-Эн, и на весь мир, кроме бывшего Советского Союза, были переданы ответы Горбачева о причинах его отставки, о реакции его самого и его семьи на происшедшие перемены, о взаимоотношениях с Ельциным. Интервью Си-Эн-Эн было передано по Центральному телевидению в записи и в укороченном виде двумя часами позже.

В ходе этого интервью Горбачев показал телезрителям подписанный им указ о передаче права на применение ядерного оружия Ельцину. Теперь ему оставалось самому выполнить последний указ президента СССР.

Пожав на прощание руки десятку журналистов, Горбачев вышел из «четвертой комнаты» и направился к себе в кабинет, где его уже ждал маршал Шапошников и куда должен был, как обещал, прибыть за ядерными шифрами президент России. Однако здесь Горбачева ждала неожиданная новость. Как оказалось, недовольный содержанием речи Ельцин посчитал ее политической атакой на российское руководство и заявил, что отказывается прибыть в кабинет к теперь уже бывшему союзному президенту. Его требование: встретиться на «нейтральной территории» – в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца.

Скорее всего, эта идея была подсказана Ельцину кем-то из его близкого окружения в момент произнесения Горбачевым его прощального обращения, когда стало ясно, что Горбачев уходит со своего поста с достоинством, не как проигравший политик, а как человек, вынужденный уступить силе, которой он не может противостоять.

На этот раз, вопреки обыкновению, Горбачев отреагировал резко: он отказывается от предложения Ельцина и заявляет, что предаст ему все необходимое через Шапошникова…

В приемной Горбачева уже сидят два неприметных человека в черной флотской форме с аппаратом, похожим на переносной телефон космической связи. Эти два человека, постоянно сопровождающие президента во всех его передвижениях, и их аппарат – и есть «кнопка», а точнее сказать – один из ее сложных и страхующих друг друга элементов. Вместе с Шапошниковым они скрываются за дверью президентского кабинета. В ответ на многочисленные возбужденные и даже панические вопросы журналистов пресс-служба вынуждена отвечать, что происходит «техническая операция по передаче ядерных кодов от бывшего президента СССР президенту Российской Федерации».

А. Грачев (воспоминания):

– Когда через полчаса после произнесения Горбачевым своего заявления об отставке я вышел из Спасских ворот, чтобы ехать в московскую студию «Антенн-2», над куполом Кремля вместо красного флага уже развевалось трехцветное полотнище. Опоздавшие зафиксировать исторический момент спуска советского флага зарубежные журналисты вынуждены были обращаться к предприимчивым московским кооператорам, снявшим эту сцену на видео…

В машине раздался телефонный звонок – мне передали, что президент – теперь уже не СССР – хочет меня видеть. Я вернулся в Кремль. В Ореховой гостиной по обе стороны от Горбачева за накрытым столом сидели Александр и Егор Яковлевы и Анатолий Черняев…

Наверное, Горбачеву хотелось, чтобы в этот исторический вечер прощальный ужин в Кремле выглядел по-другому, не принял форму неофициальной встречи в пустом и неосвещенном кремлевском дворце с оставшимися верными ему товарищами. Но если за этим столом кого-то могло и не хватать, то по крайней мере не было никого лишнего.

Мы знали, что этой встречей теперь уже бывший президент СССР ставит точку в истории нашего общего государства и, быть может, в собственной политической биографии, и потому не торопились расходиться. И старались, как могли, смягчить и разделить одиночество человека, вынужденного отдать главное дело своей жизни в чужие руки…

Разъехались около 11 часов вечера. Егор Яковлев отправился на телевидение монтировать последние кадры последнего советско-американского фильма об «уходе» президента СССР – на следующий день его показали по телевидению.

Мы с Горбачевым условились о встрече на завтра: он обещал дать интервью итальянским журналистам из «Реппублики» и «Стампы» – первое интервью бывшего президента СССР.

На следующее утро Горбачев приехал в Кремль хмурый: утро началось с неприятностей, вызванных тем, что охрана и остальные службы, подчинявшиеся уже другой власти, начали в нарочито грубой форме демонстрировать Горбачеву изменение его статуса: «С дачи выбрасывают, машину не дают», – пожаловался он в сердцах.

В этот день в Кремле в последний раз заседала одна из палат Верховного Совета СССР – Совет Республик. На этом заседании депутаты из пяти азиатских республик, остававшихся в Союзе до самого конца, приняли четыре документа: Декларацию, констатировавшую прекращение существования СССР как государства и субъекта международного права (№ 142-Н); Постановление об освобождении от должности судей Верховного и Высшего арбитражного судов СССР и коллегии Прокуратуры СССР (№ 143-Н); постановления об освобождении от должности председателя Госбанка В. В. Геращенко, который категорически отказался отдавать ключи эмиссарам Центробанка России, пока его не снимет с должности Верховный Совет СССР (№ 144-Н), и – на всякий случай – его первого заместителя В. Н. Куликова (№ 145-Н)…

Закрывая заседание, председатель Совета Республик А. Алимжанов устало произнес: «Мы выполнили свой депутатский и гражданский долг…»

Вечером, состоялась заключительная встреча Горбачева с прессой, скромно названная «последним брифингом пресс-службы президента СССР».

Когда усталый Горбачев в сопровождении своего окружения вошел в холл бывшей партийной гостиницы «Октябрьская», которая с приходом новых хозяев начала называться «Президент-отелем», и начал подниматься по лестнице, собравшиеся журналисты встретили его аплодисментами. После двух с лишним часов непрерывных ответов на вопросы, мини-интервью, раздачи автографов и выслушивания добрых пожеланий Горбачев, распрощавшись со своими теперь уже бывшими сотрудниками и коллегами, уехал домой…

27 декабря 1991 года ранним утром в аппарат Горбачева позвонили и сообщили, что «Борис Николаевич Ельцин в 8.30 начнет работу в своем кабинете». Табличка на стене в коридоре с надписью «Президент СССР М. С. Горбачев» исчезла еще ночью…

У Горбачева на утро была намечена беседа с японскими журналистами, предусматривались и другие встречи, да и кабинет не был еще полностью освобожден – согласно договоренности с Ельциным, покинуть его предстояло через два дня, 29 декабря. Встречу с иностранцами пришлось перенести в кабинет Г. Ревенко, а оставшиеся вещи срочно перебазировать в комнату охраны.

Новый хозяин прибыл в девятом часу в сопровождении верного Коржакова. Войдя в кабинет Горбачева, на котором уже не висело таблички с его фамилией, Ельцин не мог скрыть своей радости. Сбылась его заветная мечта, он – на самой вершине! Отметив с Коржаковым «победу» подвернувшейся под руку бутылкой виски, Ельцин побеседовал на ходу с несколькими посетителями и отбыл – принимать поздравления…