У бассейна было шумно. То и дело кто-то с визгом или криком прыгал в воду, поднимая тучу брызг. Народу – не протолкнуться! Лика с опаской посматривала на кишащий народом бассейн, загорелые и не очень тела, тела, тела. Хохот, всплески, кто-то с кем-то толкался, обнимались, целовались, разговаривали, переругивались. От людей рябило в глазах. Чужая веселость пугала и раздражала одновременно. Лика осторожно обошла бассейн стороной. В беседке было потише. Лика снова увидела почти всех, с кем прилетела сюда. Насчитала семнадцать человек. Маринка говорила, что должны еще приехать.

Вожатая как раз что-то такое объясняла. Ну и пусть. Лике до этого нет дела. Она не с ними, она отдельно.

Интересно, а что это все такие довольные? Нашли чему радоваться! Не понимают, что их сюда в ссылку отправили? Моря не видели? Так и шли бы на море, нет, они всей толпой в лягушатнике плещутся. Друг перед другом купальнички демонстрируют, у кого розовее… Смотреть противно!

Лика прикрыла глаза и для верности отвернулась.

– Лик, тебе не жарко? – спросила одна из девчонок.

Лика съежилась, прихватила длинные рукава кофты пальцами, натянула так, чтобы закрыли кисти, взглянула исподлобья:

– Нет, мне холодно.

У девчонки улыбка сползла с губ.

– А-а, – протянула она.

– Бэ-э, – передразнила Лика.

Вокруг захихикали:

– У нас овечка появилась.

Лика вспыхнула, хотела было убежать, но не успела.

– Ой, смотрите-ка! – воскликнула соседка Маринка с восхищением.

И все, конечно же, как один повернулись в ту сторону, куда она смотрела, и Лика невольно повернулась и увидела.

Они шагали по аллее. Как в кино! Их было пятеро. И все как на подбор. Высокие, почти одного роста, только крайний справа подкачал. Зато тот шатен, что слева! О! Сердце сладко замерло в Ликиной груди.

– Вау, – шептались девчонки. А парни напряженно молчали. И было из-за чего напрягаться и вздыхать. Лика тоже вздохнула, мысленно, про себя.

– Кажется, наши, – произнесла вожатая.

– Неужели? – томно пропела Маринка.

Вожатая вышла из беседки навстречу великолепной пятерке.

– Новенькие? – услышала Лика, она все еще не могла оторвать глаз от парней.

Парни окружили Ольгу Викторовну, закрыли ее. Теперь Лика могла видеть только их спины, да еще слышались их баски и голосок вожатой. Наконец вожатая позвала парней в беседку. Лика поспешно опустила глаза. У нее сбилось дыхание, и колени дрожали. С чего бы это?

Она боялась поднять голову, боялась взглянуть на них вблизи. Особенно на него…

– Так, давайте знакомиться, – предложила вожатая. – Значит, меня вы уже знаете, и давайте без лишних церемоний, зовите Ольгой.

– Я Артур.

– Серега.

– Прохор.

– Глеб.

– Влад.

Начался обмен рукопожатиями, сыпались имена. Лика забилась в угол, в общем ликовании она не участвовала. Все равно ничего не светит. Хоть она и расслышала имена, но не разобралась, кого как зовут.

– А это кто тут у нас? – Она вздрогнула, потому что его лицо оказалось совсем близко. Он склонился к ней, смотрел чуть насмешливо, волнистая челка упала на глаза, он небрежно смахнул ее назад. – Кто тебя обидел, детка? – переспросил чуть удивленно.

– Я тебе не детка! – огрызнулась она, не успев прикусить язык. Кровь мгновенно прилила к щекам. Лика отвернулась.

– Извини, колючка.

– Это наша Лика, и она сегодня не в настроении, – наперебой щебетали девчонки. «Вот дуры гламурные!» – со злостью думала Лика. А он уже не обращал на нее внимания, уже забыл, уже растворился среди себе подобных.

Ну и пусть! Тоже мне – принц нашелся!

– Ребята, ребята, – взывала вожатая, – сейчас мы вас поселим, вы немного отдохнете и как раз успеете на обед.

– Я бы пожрал, – заметил блондин из вновь прибывших.

– Все бы тебе жрать!

– Господа, следите за речью, что такое! – шутливо возмутился тот, что пониже ростом. Он был самым элегантным из всех, черная рубашка, брюки, туфли, даже шляпа имелась. В руках у него оказалась камера. – Ольга, мы с вашего позволения снимем этот волнующий момент нашего прибытия.

Вожатая рассмеялась:

– Да пожалуйста!

– Артур, сбацай речь. – Блондин забрал у него камеру, вся пятерка направилась к бассейну. Лика немного расслабилась, теперь она могла безбоязненно наблюдать за парнями.

– Да не вопрос, Серый, – с достоинством ответил Артур.

Элегантный коротышка устроил у бассейна настоящее представление, он кривлялся, выкрикивал что-то, переключил на себя внимание всех окружающих и в довершение ко всему свалился в воду прямо в модных шмотках. Все так и ахнули, но это сначала, от неожиданности, потом, конечно, заржали хором. А за Артуром в бассейн попрыгали и остальные.

И снова визг, крик, шум, хохот.

В какой-то момент Лика потеряла из виду своего шатена. «Как же его зовут? – думала она, пытаясь разглядеть его мокрую голову среди десятков других. – Влад? Прохор? Или Глеб? Нет, скорее он Прохор, редкое имя, ни разу не встречала… А Глеб? Тоже красиво…» Она поймала себя на мысли, что смотрит на резвящихся парней с тайной завистью, и сразу же одернула себя. Ее это не касается! И еще слово «детка», резанувшее по самолюбию.

Артура быстро выволокли из бассейна.

– На первый раз прощаю, – пообещала вожатая, – но если еще раз замечу – штраф!

«Штрафы какие-то выдумали! Только бы деньги драть», – с неприязнью думала Лика. Она не читала правила и ничего не знала ни о распорядке дня, ни о том, что запрещено делать, вообще ни о чем.

Вчера вожатая что-то такое рассказывала, предупреждала, но Лика пропустила мимо ушей. Только когда вожатая упомянула о депортации, Лика навострила ушки. Слово-то какое – депортация! Строгое. Серьезное слово. Что оно подразумевает? Насколько Лике было известно, депортировали всяких там шпионов, дипломатов проштрафившихся и им подобных деятелей. Как оказалось, к отдыхающим подросткам могли применить именно эту санкцию. Хм, это уже интересно… а за что? Ну так… чисто теоретически… Что надо натворить, чтобы тебя выдворили, то бишь отправили домой первым же рейсом? У кого бы узнать?

Лика потихоньку сбежала в номер, нашла у Маринки памятку и до обеда изучала правила поведения на территории лагеря.

Они расселились в двух смежных номерах, как и было задумано. Артур и Серега с Прохором, Глеб и Влад – через стенку.

– Старожилам – почет и уважуха, – заметил Серега, разваливаясь на кровати.