Отец его командовал небольшой пиратской флотилией, много лет водившей за нос римский флот. Но, наконец, ее застигли и уничтожили в небольшом заливе на иллирийском берегу. Отец распятием оплатил непокорность Риму. Аякса вместе с прочими взятыми в плен людьми продали в рабство. По иронии судьбы его купил и обучил владелец гладиаторской школы, и теперь он расплачивался со своими прежними хозяевами полученным им на арене мастерством, причиняя им как можно большие страдания. Каждый убитый им римлянин, каждое захваченное и разграбленное поместье, каждый глоток свежего воздуха понемногу изгоняли из его души отраву рабства.

Тревожила его разум одна лишь неопределенность будущего. У него и в мыслях не было затевать восстание, когда после землетрясения он бежал из дворца правителя. Тогда им владело одно лишь врожденное желание бежать, освободиться, спастись с Крита и найти себе где-нибудь тихий уголок, в котором удастся постепенно стереть с души пятно рабства. Когда здание содрогнулось и гнев Посейдона с ревом обрушился на остров, он находился с женой правителя в одной из кладовых позади кухонь, куда она вызвала его. Антония припала спиной к стене, приняв в себя его член, царапая длинными ногтями и перстнями его спину. Когда стены затряслись, она вскрикнула и оттолкнула его от себя, и в этот самый момент Аякс решил стать свободным. Свободным от нее, свободным от униженного положения сексуальной игрушки, свободным от рабства. Короткий удар по лбу лишил похотливую бабу сознания. Перекинув мясистое тело через плечо, Аякс бежал из рушившегося дворца, бежал из дома правителя на улицу, где никто не обратил внимания на мужчину, уносящего от смерти раненую женщину.

Оказавшись за городскими стенами, Аякс ощутил желание прикончить Антонию: задушить… размозжить череп камнем… Однако, обдумав такую месть, он решил, что баба эта должна пострадать столько же, сколько страдал он сам. Ей надлежит в полной мере познать страдания и позор рабыни, прежде чем ей позволят умереть. Так, со связанными руками, в кожаном ошейнике и на поводке, жирная патрицианка волочилась за своим похитителем, искавшим укрытие в холмах за Гортиной. Но укрытие в этих холмах искал не только Аякс. В первую же ночь своей новообретенной свободы он наткнулся на нескольких оборванцев, мужчин и женщин, бежавших из соседнего поместья. Они пригласили его к своему костерку, поделились едой и уже через день признали в нем своего вожака. Они также хотели убить Антонию, и Аякс не испытывал особого желания препятствовать им, однако в конце концов решил, что бывшая хозяйка его пострадала еще в недостаточной мере.

К его банде группами, большими и малыми, и поодиночке присоединялись другие рабы, среди которых оказалось несколько мужчин, прошедших гладиаторскую школу, и даже горстка бывших солдат, разорившихся дотла или просто осужденных на рабство. Этих он определил учителями — преподавать рабам военное дело. Поначалу у них было мало оружия, однако они импровизировали: привязывали ножи к жердям, пускали в ход вилы и косы, выискивали в захваченных поместьях и деревнях мечи и копья.

Сначала Аякс был готов командовать рабами до той поры, пока не удовлетворит собственную жажду мести, после чего он думал возвратиться к своему первоначальному плану: бежать с острова и отыскать себе дом как можно дальше от глаз своих бывших хозяев. Но чем большее количество беглых рабов начинало видеть в нем своего предводителя, чем более явной становилась для него их верность, тем меньше испытывал он желание расставаться со своими людьми. Их связывала взаимная преданность, которую он признал и с которой смирился. Душевное качество, не встречавшееся ему в людях до того, как он стал рабом.

Но раз уж Аякс не мог оставить их, тогда чувство долга требовало, чтобы он постарался избавить их от возвращения к рабскому состоянию. Собрав вокруг себя своих лучших людей, он назначил их командирами отрядов. Они были обязаны научить своих подопечных пользоваться оружием, занимать места в простейшем боевом строю, а также организовывать распределение провианта и трофеев. С самого начала Аякс дал всем понять, что захваченное продовольствие является общей собственностью. Поднявшись на полуразрушенную стену, он обратился к своей разношерстной толпе и сказал, что примет к себе всякого, кто будет исполнять его правила. Он пообещал всем отомстить бывшим хозяевам и привести к свободе. Лишь горстка ехидных скептиков и робких душ решила покинуть лагерь восставших. Оставшаяся же толпа провозгласила месть и вынесла смертный приговор своим бывшим владельцам.

Первым сражением рабов стало нападение на небольшую колонну римских фуражиров, вышедшую из Маталы. Невзирая на тяжелые потери, Аякс был глубоко впечатлен той отвагой, с которой его мятежники бросались на копья и щиты римских солдат. Впоследствии их отвага привела к разгрому большего отряда, по самоуверенности позволившему себе угодить в засаду. Ну а потом, всего три дня назад, его людей ждал еще более крупный успех. Аякс улыбнулся. Об этой победе он охотно поведает этим римлянам, в случае если им хватит храбрости выбраться из-за городской стены, чтобы поговорить с ним.

— Смотри-ка! — Кярим кивнул в сторону города. — Похоже, что римляне клюнули на уговоры Хилона.

Аякс посмотрел в сторону Гортины. Калитка в воротах медленно отворилась. Из нее появилось несколько ауксилариев, выстроившихся боевой цепочкой недалеко от ворот. Мгновение спустя из калитки вышли еще двое мужчин, остановившихся за строем. Хилон, отреагировав на их появление, повернул коня и рысью подъехал к вышедшим, осадив коня прямо перед ближайшим к нему солдатом. Тот нервно отступил на несколько шагов. После короткого обмена словами, Хилон развернул коня и галопом понесся к Аяксу и его спутникам.

Сумерки уже опускались на равнину, из-под копыт его коня разлетались камешки, поднималась пыль.

— Стратег, — ухмыльнулся он. — Похоже, они готовы к переговорам.

— Переговорам? — Аякс пренебрежительно улыбнулся. — Ах, да, поговорить они любят. Но захотят ли слушать?

— Послушают, если хотят жить, — негромко промолвил Кярим. — Хочешь, чтобы я вывел этот воз вперед?

Аякс кивнул:

— Не снимай только покрышку: откинешь ее, когда будешь в пяти десятках шагов.

— Да, стратег.

Кярим развернул своего коня и галопом направился в обоз. Глубоко вздохнув, Аякс жестом пригласил с собой Хилона. Шестеро рабов, шестеро бывших гладиаторов, которых он выбрал в телохранители, рысью взяли с места и последовали за ними, внимательно наблюдая за римлянами в ожидании какой-то уловки. Аякс не имел никаких иллюзий, что его враги обязательно будут соблюдать принятые правила переговоров. Он остановил своего коня на расстоянии, не доступном римскому копью, и дал знак остановиться своим людям.

— Хилон, оставайся здесь вместе с остальными. В случае каких-нибудь неожиданностей подъезжайте ко мне.

— Полководец, им нельзя доверять. Пусть они приблизятся к нам.

— Нет, я хочу, чтобы они видели, что я не боюсь их. — Щелкнув языком, Аякс направил коня вперед. — Оставайся на месте, Хилон. Это приказ. Когда Кярим подведет сюда воз, проследи, чтобы его остановили позади моих телохранителей.