Анлодда заговорила, а Корс Кант слушал ее, покачиваясь, с трудом удерживаясь на ногах. Слова кололи его разум иглами и застревали там навсегда.

– Вода, – сказала она и указала на ручей. – Огонь, земля. – И указала на свечу, затем – на пол пещеры. – Дыши глубже. Воздух нужнее всего. Ты отвечаешь за все, что случится с тобой. Не верь ни во что, кроме того божественного, что живет внутри тебя. А теперь. Корс Кант Эвин, ты – Строитель. Добро пожаловать. – Она вновь указала на ручей. – Река – наша мать, и ты должен относиться к ней, как к матери. И должен отдавать ей то, что положено отдавать матери. Сейчас это значит, что ты должен бросить в ручей все, какие у тебя есть при себе, деньги.

Он улыбнулся, прикусил губу. Теперь у возлюбленной снова стал знакомый голос – голос Анлодды, а не обезумевшей колдуньи. «Только бы она снова не заговорила так ужасно, как раньше».

Он поискал кошель и в ужасе обнаружил, что тот пропал.

– На.., наверное, я его потерял… – в страхе пробормотал он.

Анлодда нахмурилась, словно туча.

– Корс Кант, вот уж не знаю, как это принято там, откуда ты родом, но мы здесь чтим Мать! Ну-ка, немедленно брось свои гадкие деньги в ручей, слышишь?

– Анлодда, я не выдумываю! Мой кошель пропал вместе со всеми деньгами! – Тут ему в голову пришла спасительная мысль. – Послушай, одолжи мне монетку, а? Ты бы могла дать мне монетку, я бы бросил ее в ручей, а потом вытащил бы и отдал тебе.

– НЕТ! – вскричала Анлодда. В ее голосе прозвучал такой ужас, что Корс Кант не на шутку испугался. – Мудрость не покупается! Ее просят, и ее дают бесплатно. Таков закон Соломона. – Она улыбнулась и добавила:

– О, я верю тебе. Корс Кант Эвин, ты и вправду потерял свой кошель по пути. – Она завела руку за спину, достала свою торбочку – нет, то был его кошель! – и швырнула Корсу Канту.

Дрожащими руками он распустил шнурки на горловине кошеля, выудил две последние монетки, бросил одну из них в ручей, промахнулся, подтолкнул монетку босой ногой, бросил вторую.

– Ну что ж, бард, – усмехнулась Анлодда. – Думаю, теперь твои деньги чисты. Можешь взять их обратно.

Корс Кант присел и вытащил монетки из воды, чувствуя себя последним идиотом.

– И последнее посвящение, – сказала Анлодда. – Воистину, ты должен верить только себе. Однако по доброй воле ты можешь избрать кого-то, кому ты также будешь верить. Согласен ли ты избрать меня?

На сей раз юноша ответил не сразу. Он старательно все обдумал. «Я вижу: мы связаны. Наши жизни соприкасаются во многом! И если уж доверять кому-то.., то я доверюсь Анлодде».

– Да, – ответил он неторопливо, но уверенно.

– Жизнью клянешься?

– Я уже поклялся.

– И своими руками?

Он опустил голову. Она была права. Он и вправду был смешон. Одна нога босая, другая обутая…

– Да, – ответил он.

Она поставила свечу на пол, развернула клинок острием к себе. Стиснула зубы, резанула по ладони левой руки, медленно разжала пальцы.

Черная струйка крови побежала по ее ладони, по запястью, кровь закапала в ручей. Она побледнела, но не вскрикнула и подала клинок Корсу Канту.

– Только не режь глубоко, а то не сможешь на арфе играть, – посоветовала она. Голос девушки звучал спокойно, но все же бард уловил в нем дрожь.

«Мария и Рианнон, дайте мне такого же мужества!»

Дрожащей рукой бард прижал лезвие клинка к ладони, зажмурился. «Нельзя!»

– кричал его разум. Но юноша стиснул зубы, негодуя на себя за собственную трусость.

Слеза сбежала по щеке Анлодды, но она промолчала. Корс Кант понимал, как ей больно. Решив действовать поскорее, чтобы не передумать, он быстро провел лезвием клинка по ладони.

Сначала он ничего не чувствовал, а потом боль захлестнула его и он сильнее сжал рукоять клинка в руке, чтобы не закричать.

Анлодда схватила его за левую руку. Соединились их ладони, смешалась кровь – при свете свечи черная как ночь. Анлодда сплела свои пальцы с пальцами барда и крепко сжала их.

А потом забрала у него клинок и бросила на пол. Она и так крепко сжимала его руки, но он ощутил пожатие большим и средним пальцами.

Бард ответил тем же, не зная, верно ли поступает. Наконец Анлодда улыбнулась, опустила глаза, посмотрела на лежавший на полу клинок.

– Это было бы легко.., слишком легко и просто. Сегодня я пощажу тебя, Корс Кант Эвин. Сегодня ты стал братом-Строителем, а я – твоей сестрой. В один прекрасный день мы с тобой сможем стать любовниками, а может быть, так и останемся на всю жизнь братом и сестрой. Честно говоря, я не знаю, что будет. – Она вздохнула и продолжала:

– Я разрешаю тебе завоевать меня, а это гораздо приятнее, чем время от времени из жалости получать меня в перерыве между рисунками вышивки. Ты поймешь, если подумаешь хорошенько. И никогда не отворачивайся от Сына Вдовы, Корс Кант.

– Кто такой Сын Вдовы? – спросил юноша.

– Никому не отвечай на этот вопрос, кроме другого Строителя, а его узнаешь по тому знаку, которому я научила тебя. И тогда отвечай ему, что Сын Вдовы – это Хирам Абифф.

Она проговорила эти слова так старательно, что у Корса Канта снова возникли нехорошие подозрения.

– Я так и скажу, – пробормотал он. – Я скажу, что Хирам Абифф – Сын Вдовы, но воистину ли это так, или это всего лишь слова?

Анлодда улыбнулась.

– Много будешь знать – скоро состаришься, Корс Кант Эвин.

Она порылась у себя в торбе и вынула обрывок чистого полотна. Разорвала пополам, одним куском перевязала свою кровоточащую руку, второй кусок отдала Корсу Канту. Бард приложил полотно к ране. Рана сильно болела. «Долго не заживет», – подумал Корс Кант, попробовал пошевелить пальцами. Пальцы шевелились, но все равно было больно.

– Сестры и братья Храма вечного Солнца благодарят тебя, а особенно – я. Я рада, что показала тебе свое тайное убежище, а теперь нам лучше вернуться. – Но тут Анлодда снова стала серьезной, перестала улыбаться. – Не сомневаюсь, у нас начнут выспрашивать про наших друзей саксов.., ну, скажем, так: вероятно, я поторопилась, погорячилась, но у меня на то были причины.

– Это были юты, – вторично поправил Анлодду Корс Кант.

Анлодда улыбнулась и пальцами загасила свечу. Сгустился мрак. Корс Кант понял, что Анлодда шагнула мимо него к туннелю. Он пошел за ней, но она вдруг остановилась – так внезапно, что юноша налетел на нее.

– Как это ты назвал меня?

– Как? Когда?

– Да совсем недавно – ты меня принцессой назвал!

– Ой… – Будь в пещере светло, Анлодда бы увидела, как покраснел Корс Кант. Он зашаркал на месте, чувствуя себя неловко под ее взглядом, хотя она его не видела.