– А с травяными отварами?

– Там надо смотреть, – надула губки Лэ. – Что за отвар… к примеру, зверобой или ромашка ослабят действие моего снадобья…

Мужчина задумался.

– Или березовые почки. Земляника опять же…

Землянику Остеон как раз уважал, и мужчина нахмурился.

– Ослабят? Или сведут на нет?

– Нет! Вот второе – как раз нет! – возмутилась Лэ. – Мой господин, как вы можете сомневаться в моей любви?

Как-как… спокойно. Как и во многом другом. И сомнениям подвергается вовсе даже не любовь, а квалификация. Идиотка…

Но на лице мужчины эти мысли, как и прежде, не отразились. Наоборот, оно было исполнено любви и понимания.

– Я не сомневаюсь, милая, – мягко произнес он. – Но хочу учесть все факторы.

Лэ улыбнулась, показывая, что любовник прощен.

– Если бы я знала, что именно пьет… тот человек, я бы сказала точнее. Но так – месяц, может, два. Три – это крайний срок.

– Это хорошо. Очень хорошо…

Лэ улыбалась.

– Когда все это закончится, я смогу наконец вывести тебя в свет. Знаешь, тебе пойдут рубины… мои, фамильные…

Ластара Стиарошт счастливо улыбается.

– Мой господин… как же я люблю вас!

Темная головка спускается вниз, к чреслам любовника, и тот расслабляется, отдаваясь ласкам умелых рук и губ. В конце концов… Потом эта дура все равно умрет, так что надо наслаждаться здесь и сейчас.

Но она так наивно верит, что ею можно увлечься всерьез, что ее можно ввести в свой дом… ублюдка от степняка, из плохой семьи… ха! Дура, несчастная дура. Но жалеть Лэ мужчина не собирался, с чего бы? Пусть делает свою работу. А потом…

Какой дурак оставит за спиной предателя? Отравительницу? Убийцу?

Только полный и безвыходный дурак. Который, безусловно, заслуживает удара в эту самую незащищенную спину.

Мужчина себя к таковым не относил. Так что…

* * *

О чем не знали ни заговорщик, ни Лэ…

Они знали, что комната оборудована глазками, с помощью которых можно наблюдать за происходящим. И подслушивать, и подсматривать.

Но оба они не знали, что за любовными утехами наблюдает Вешер Трипс.

Белый от злости, со стиснутыми кулаками… Каково это – видеть, как твоя любимая женщина занимается любовью с другим?

Не просто спит, не использует свое тело, это бы он понял… именно – занимается любовью. Отдает и тело, и душу, любит, пресмыкается…

А он?

Чутьем влюбленного Вешер улавливал эманации брезгливости, надменности, презрения в голосе партнера Ластары. И – не верил, не верил…

Вешер был слишком практичен для высоких мечтаний, он отлично знал свой потолок и не собирался зарываться. Если ему обещают десять золотых – их отдадут.

Сто золотых? Убийца стоит в пять раз дешевле. А то и в десять.

Обещать Лэ могут многое. И даже кое-что дать. А вот исполнить все свои обещания… Нет, на это аристократ не пойдет.

Вешер с удовольствием нанял бы для него убийц, но…

Аристократия, этим все сказано.

К Лэ он приезжал без свиты, но Вешер знал, что охрана за ним следовала. Просто вдалеке, не приближаясь. Все равно, убить или похитить подонка не получится, нет у Вешера таких денег. И были бы…

На дыбу неохота.

Это аристократ, и не из последних, приближенный ко двору, к королю… Его убийц будут искать со всем тщанием и могут найти. Вешер не стал бы недооценивать Королевский департамент, или, как их называли, ищеек Короны.

Искать они действительно умели. И копать, и спрашивать, и…

Вешер попадется. И Лэ вместе с ним…

Доказать, что этот подонок устроил заговор против короля? Как?

«Ваше величество, вот ваш сын у нас купил яд, чтобы вас травить и сводить с ума».

Замечательно! После такого заявления радости в жизни Вешера не ограничатся дыбой, нет. Наверняка король что-то интересное придумает.

«Ваше величество, этот человек хочет вас убить! И ваш сын по его наводке купил яд, который приготовила моя любимая женщина…»

Еще лучше.

Что так, что этак, все вилы в спину. Все плохо…

Вот и остается по крошкам собирать информацию, копить, складывать листочек к листочку… Найдется время, когда за эти знания можно будет выкупить и свою жизнь, и жизнь Лэ. Но…

Надо, чтобы Лэ сама разлюбила этого подонка. А иначе все бессмысленно…

Вешер бросил взгляд в комнату. И отвернулся, стиснув зубы.

С-сволочь блондинистая.

Рубины, говоришь?

Чтоб они у тебя из глотки вылезли… Ничего, доберусь я до тебя, обязательно доберусь…

Мария-Элена Домбрийская

Все было готово и ожидало дорогих гостей.

Девушки нервничали.

Им впервые предстояло не спать. То есть Матильда оставалась без чуткого руководства Марии-Элены, а у нее тоже сложная ситуация. И как быть?

Сомнения разрешил Карст. Оглядел все, приготовленное для Лорана и компании, покачал головой и вынес свой вердикт:

– Ваша светлость, как хотите, а только вы отсюда уходите.

– Почему? – искренне возмутилась Матильда, которая и управляла сейчас телом.

– Потому что. Ваша светлость, там, где будут присутствовать испуганные, вооруженные и опасные мужчины, девушкам не место. Вообще…

– Но вы же не сможете…

– Да неужели? – прищурился Карст. – Вы все хорошо придумали, ваша светлость, тут и последний дурак справится. И я справлюсь.

– Вы уверены?

– Полностью.

Матильда вздохнула. Посмотреть очень хотелось, а то и поучаствовать, но Карст, наверное, прав… Это в кино мальчик может низводить и курощать. А в жизни так никогда не получается, слишком уж опасно. Обязательно что-то пойдет не по плану…

Карст вдруг расплылся в широкой улыбке.

– Ваша светлость, будь вы мужчиной, я бы вас в свой отряд взял.

– А?

– С такой фантазией… наши враги сами бы вешались. Уж простите, коли не так сказал…

Матильда прищурилась в ответ. В серых глазах рыжика вспыхивали веселые искорки. Неизвестно, что о ней рассказала Ровена, но вопрос явно тестовый.

Как-то ты себя поведешь? Герцогесса – или боевой товарищ?

Конечно, не совсем товарищ, и не очень боевой, но отношение разное. Что ж…

– Извиняю, любезнейший. Я понимаю, что вы не хотели принизить мои таланты…