площадки. У Елены Михайловны застарелая хроническая форма. Вот и попробуем. Вреда точно не будет, а польза… ну не должны ошибиться ТАМ. Я же собрал всю значимую информацию по всем разработкам.

— Ты начал игру, в которой нет права на ошибку. Моё руководство ТАМ тоже отслеживает все твои действия. В хорошем смысле, конечно. Но и у них не всё так гладко, как кажется на первый взгляд. Мы с напарником даже семьи сюда выдернули, чтобы не быть подверженными давлению. Так что пан или пропал.

А сегодня платы пошли в настройку. Иванов достал всю заначку перевезённых из своего мира приборов, запустил диагностические программы на ноутбуке и к полуночи, устало откинувшись на спинку стула, улыбнулся. Катя увидела это и подошла к нему, обняв его сзади.

— Ну, как успехи?

— Всё, солнышко… всё заработало как надо. Завтра… точнее — уже сегодня, соберём платы в кучу, зальём эпоксидкой и начнём сборку аппарата.

— Значит, тёте Лене недолго осталось маяться с почками. Её иногда так жалко бывает.

31 июля 1982 года. Окрестности г. Рябиновск. Ближе к обеду

Тот субботний день Ивановы и Шмелёвы решили посвятить отдыху. Череда авральных трудовых дней порядком надоела, и, взяв с собой тётку, они махнули на речку.

Елена Михайловна с пониманием отнеслась к роли подопытного кролика, хотя и были сомнения, но желание излечить болезнь, появившуюся ещё в юности, стало решающим фактором. Всю прошлую неделю она ездила по вечерам к Ивановым, где Катя, поднаторевшая в эксплуатации прибора «Прометей-Антинефрит», прикладывала провода-электроды к пояснице тётки ровно на полчаса. Затем следовало обильное чаепитие на травах, и после посещения парторгом уборной Костя увозил Елену Михайловну домой. В начале недели последствия лечения не были заметны, а вот к её концу… Ещё вчера Куницина встретила Константина в слезах.

— Что случилось, тёть Лен? — опешил он.

— Костя… представляешь, у меня больше не болит в пояснице… — тихо плакала она. — Ничего там не болит, и таблетки стали не нужны… да что же это такое… тут поневоле поверишь в посланника Судьбы и начнёшь поклоны отбивать… Я никогда не расплачусь с тобой…

— Тёть Лен, хватит. Ты для нас столько хорошего сделала, что это сущий пустяк. Я, как узнал от Кати, что ты страдаешь с почками, сразу решил тебя подлечить в качестве испытателя аппарата. Тут радоваться надо, а не плакать.

— Тебе не понять моё состояние, — вздохнула она. — Когда из калеки превращаешься вновь в энергичного человека. Это я на людях не показывала вида, а придёшь в свой кабинет, и выть хочется. А теперь такая лёгкость во всём теле…

— Но мы договорились, тёть Лен? Говорить пока нельзя никому, даже самым близким подругам. Я сейчас не могу тебе объяснить, почему — дал подписку в КГБ, когда генерал приезжал. Как и Катя.

— Ну, мог бы не повторять. Я ж коммунист со стажем, понимаю, что такое государственная тайна.

Сегодня обе девушки решили обновить купальники, купленные ещё в первый поход в другой мир. Ира сразу сказала, что приобретать «мини-бикини» они не будут, чтобы не смущать людей 82-го года, а вот закрытые, но переливающиеся на солнце — самое то. В тот день они выбрали небольшой пляжик в предместье Рябиновска, где народу было всего ничего.

Пока мужчины готовили шашлык, все три дамы искупались в тёплой реке и собрались помочь накрыть на стол. Спустя несколько минут к ним подошли четверо молодых парней в наколках и явно с недобрыми намерениями.

— О, я вот ту биксу оприходую! — заржал один, показывая на Иру.

— А не пошёл бы ты куда подальше? — от улыбки Мишки не осталось и следа.

— Ты чё, сука, ты кого это послал? — парень сунул руку в трико и выудил оттуда выкидной нож.

Костя и Мишка переглянулись и отодвинули всех женщин к себе за спины, приготовившись встретить шпану кулаками и ногами. Но буквально через минуту с другой стороны подошли трое крепких мужчин. В руках одного из них все увидели красную корочку.

— Комитет госбезопасности. Что здесь происходит?

— Да это… мы ничё… мы так… просто подошли… — заюлил возмутитель спокойствия.

— Собирайте свои вещи, и чтобы через пять минут вас на пляже вообще не было, — предупредил его второй. — Узнаю, что где-то еще пристаёте к кому-то, закрою. Наглухо.

— Да ты чё, командир… — начал было другой урка.

— Я всё сказал! — отрезал тот.

После ухода и тех, и других, Елена Михайловна задумчиво посмотрела на Костю.

— Теперь я понимаю, что такое быть под колпаком. С одной стороны лишнего не сделаешь или не скажешь, с другой… такая защита дорогого стоит.

— Так мы ничего плохого не делаем, — улыбнулся ей Иванов.

— Надо бы мужчин к нам пригласить, — предложила Ира. — Мяса много, фруктов и овощей — тоже. Почему не сделать алаверды?

Те отнекивались недолго. Все трое сотрудников оказались людьми подполковника Остапова — негласной охраной Кости и его семьи. За трапезой разговор пошёл на разные темы, и Миша с Костей пару раз упомянули о своей службе. Конечно вскользь, но один из кагэбэшников неожиданно спросил:

— Константин, я слышал, что вы здорово помогаете ветеранам Великой Отечественной, а как относитесь к воинам-афганцам?

— С почтением и уважением. А к чему вы спросили?

— Со мной рядом живёт парень. Сергею всего двадцать два, а он инвалид. Ему уже дембель светил через две недели, а тут его взвод послали на перевал Саланг. Нужно было прикрыть колонну с ранеными, ну и попали они под миномётный обстрел. Сергей тогда прикрыл собой медсестричку, оказывавшую первую помощь раненым. Ей-то ничего, а ему обе ноги срезало до колен. Галя — та медсестра, не бросила его и вышла замуж за Серёгу, но живут они, еле-еле сводя концы с концами. Проблема в том, что его на работу никуда не берут. Вообще. А на зарплату жены-медсестры и его маленькую пенсию живут почти на хлебе и воде… Я к чему это всё говорю… Сергей же радистом там был, паять умеет — я к нему пару раз по-соседски обращался. Руки у него золотые, но не повезло ему в жизни. Жаль их обоих.

— Если так, адрес скажите. Я к нему наведаюсь. Думаю, такому специалисту смогу помочь.

Чекист назвал адрес.

— Только они там комнату в общаге снимают — на своё жильё денег нет.

— Костя, рядом с нашим предприятием живёт престарелая женщина, сдающая полдома, — проинформировала его парторг, сразу поняв задумку. — А у нас есть должность медсестры. Если девушка согласится поменять место работы, у них обоих она будем рядом с жильём.

1 августа 1982 года.