Практик. Именно по этой причине я всегда скептически относился к заявлениям в СМИ о том, что тот или иной политик — марионетка. Высокопоставленный вассал властной группировки — не марионетка, он обладает некоторой (объективной) самостоятельностью, ограниченной не только указаниями лидеров своей властной группировки, но и договоренностями между несколькими группировками. Поэтому такие ограничения нужно анализировать на основании косвенных данных, и это куда интереснее, чем клеить ярлыки!

Теоретик. Как видите, монархическое устройство Власти вовсе не противоречит олигархии, демократии и прочим сложностям наиболее развитых государств, а напротив, подталкивает правящие элиты к усложнению общественного устройства. Окончательно же вырваться из колеса Фортуны, перемалывающего властные группировки, правящие элиты могут только одним способом: создав олигархическое правление, поставив привилегии властных группировок выше прав верховного правителя государства[223]. Но об этом мы поговорим позже, а сейчас вернемся к обычной феодальной пирамиде. Итак, цель нашей властной группировки — встроиться в господствующую группировку, то есть ее сюзерен должен стать вассалом верховного сюзерена (далее мы будем называть такого сюзерена-вассала придворным), причем желательно — первым вассалом. Достигается эта цель в два этапа: на первом сюзерен привлекает к себе внимание и делом доказывает свою полезность монарху; на втором, став придворным, — оттирает других придворных и становится фаворитом.

Хотя истории известны случаи, когда будущим фаворитам удавалось с первого раза привлечь внимание монарха[224], даже у чемпионов в борьбе за Власть на это уходили многие годы. Упоминавшийся в предыдущей главе Бисмарк с 1847 по 1850 год вел в прусском парламенте монархические речи, пока наконец не обратил на себя внимание короля выступлением по поводу Ольмюцкого соглашения[225]. Великий Ришелье в течение пяти лет, с 1610-го по 1614-й, писал безответные письма и обивал пороги знатных домов, пока не получил возможность привлечь к себе внимание Марии Медичи выступлением на заседании Генеральных штатов. Леонид Ильич Брежнев, хотя и стал Генеральным секретарем ЦК КПСС в 1964 году, всю полноту власти получил лишь в 1976-м, после того как ликвидировал в Политбюро группировку председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного.

В условиях феодальной пирамиды, когда от решения верховного сюзерена зависит не просто рейтинг, а жизнь или смерть любой властной группировки, никакие ресурсы, брошенные на вхождение в ближний круг монарха, не будут потрачены зря[226]. Поэтому постоянное удовлетворение первого лица (восхваления, подарки, торжественные приемы, заманчивые проекты, воинственные речи — нельзя предсказать, что именно понравится монарху на этот раз) — главное занятие политически активного сюзерена. Мы не случайно говорим про активность — далеко не все (что сильно облегчает дело) сюзерены одинаково настойчивы в достижении своей цели; некоторых уже успел одолеть гибрис-синдром, другие же не обладают необходимой энергией, чтобы интриговать шестнадцать часов в сутки.

Когда эта деятельность завершается успехом (если пять лет по шестнадцать часов в сутки бить в одну точку, успех, как правило, приходит), перед сюзереном встает следующая, еще более сложная задача. Монарх обратил на вас внимание, сделал своим придворным; но с вами ли он будет советоваться по большинству вопросов? Чтобы перетянуть на себя внимание первого лица, требуется участие в делах, которые более всего интересны ему самому[227]; и поскольку все монархи, как и люди, разные, то далеко не факт, что его интересы совпадут с вашими.

Вот почему Ришелье, начавший карьеру при регентстве Марии Медичи, достиг положения всесильного первого министра лишь при Людовике XIII, разделявшем интерес Ришелье к укреплению государственной власти и расширению подконтрольных территорий. Та же история приключилась и с Бисмарком: хотя он и стал в 1851 году одним из министров прусского короля Фридриха-Вильгельма IV, настоящую власть приобрел только в 1862 году из рук следующего короля, Вильгельма I, увлекшегося объединением Германии. А имена бесчисленных придворных, так и не дождавшихся подходящего им монарха, известны ныне только профессиональным историкам.

Читатель. Это что-то новенькое: приглянуться одному монарху, а первым министром стать у другого. Разве новый монарх не приводит с собой собственную команду?

Теоретик. Конечно, приводит, но вот тут-то и проявляется разница между выборными и наследственными монархиями. В отличие от генсеков КПСС наследственный монарх не является одним из придворных. До воцарения он ведет автономную жизнь наследника престола, поэтому вассалов предыдущего монарха воспринимает не как конкурентов (от которых нужно избавляться любой ценой), а как потенциальных (а то и уже присягнувших) собственных вассалов. В 1709 году, когда на Государственном совете Франции обсуждался вопрос о капитуляции в войне за испанское наследство[228], официальный наследник «короля-солнце» Людовика XIV, Людовик Великий Дофин[229], именно так и отнесся к вассалам своего отца:

Наследник престола заявил министрам, что в один прекрасный день он будет их господином, и, если они посоветуют королю заключить мир, то впоследствии ответят за свои действия… В итоге «партия мира» при французском дворе, добивавшаяся безоговорочной капитуляции Франции, потерпела поражение [Борисов, 1991].

Поэтому попасть в придворные при одном короле автоматически означает остаться там и при следующем. Вильгельм I относился к Бисмарку с немалой личной неприязнью (характер у Бисмарка был не сахар, не случайно его прозвали в молодости бешеным), но оценил его службу прусской монархии и включил Бисмарка в круг своих придворных; вот тут-то и выяснилось, что Бисмарк — именно тот человек, который был нужен!

Читатель. Получается, что, помимо собственно монарха, имеет смысл поглядывать и на его наследника?

Теоретик. Особенно тогда, когда ваша личная несовместимость с правящим монархом становится очевидной. В этом случае у вас есть только два варианта дальнейшей карьеры, один из которых — заблаговременная подготовка к смене монарха. Разумеется, не путем устройства заговоров (в большинстве случаев они заканчиваются разоблачением), а через налаживание контакта с будущим монархом или его группировкой. Тот же Ришелье, участвуя в конфликте (уровня вялотекущей гражданской войны) Марии Медичи с Людовиком XIII, работал на обе стороны, играя роль миротворца, и в конечном счете переметнулся к победителю. Другой выдающийся человек Власти, Талейран, сумел переметнуться к победителям за несколько лет до фактического краха Наполеона; это был непревзойденный мастер интриги, высказывание которого — «Вовремя предать — значит предвидеть» — мы и хотим предложить вам в качестве третьего правила борьбы за власть при монархии. Правильная тактика придворного при слабом действующем монархе блестяще описывается в историческом анекдоте про того же Талейрана:

Во время Французской Июльской революции 1830 года после трех дней мятежей Талейран, бывший в то время уже в годах, сидел около окна, прислушиваясь к колокольному звону, который оповещал о том, что мятежи в Париже подавлены. Повернувшись к своему собеседнику, он сказал: «А, колокола! Мы