– Довольно, ты несешь полную чушь.

– Я только хотел сказать, что слухов много, а достоверных фактов нет. Генезис правит в царстве теней, охватившем весь земной шар, однако при этом сам – сама, само – остается невидимым, подобно обратной стороне луны.

– Какого черта?..

– Все это бесконечно выше твоего понимания. Наверное, это выше и моего понимания, однако я хоть это признаю́.

– Ты ведь понимаешь, что мне тебя убить – раз плюнуть, правда? – прорычал Белнэп.

– Да, ты можешь меня убить. Но Генезис способен сделать что-то более страшное. Неизмеримо более жуткое. О, сколько рассказов мне приходилось слышать! От легенд о Генезисе просто так не отмахнешься.

– Сказки, которые рассказывают у костра! – презрительно бросил Белнэп. – Слухи, основанные на предрассудках, – ты это имеешь в виду?

– Эти истории пересказываются шепотом, из уст в уста. Слухи, если тебе так нравится, – но такие слухи, доверять которым у меня есть все основания. Ты говоришь, сказки у костра? Генезис знает кое-какой толк в огне. Позволь рассказать тебе об одном князьке – точнее, члене саудовской королевской семьи. Говорят, однажды посланник Генезиса передал ему одну просьбу. Просьбу самого Генезиса. У глупца хватило ума отказать. Он решил ослушаться Генезиса. – Хабиб Альмани с трудом сглотнул подкативший к горлу комок. Солнечный луч, пробившийся сквозь слой шелка и муслина, блеснул на его лбу, покрытом потом. Пухлые, круглые руки стиснули друг друга. – Бедняга исчез на целую неделю. Затем его обнаружили в мусорном баке в Эр-Рияде.

– Мертвого.

– Хуже, – возразил Альмани. – Живого. Насколько я слышал, он и по сей день жив, находится в больнице в Эр-Рияде. В точности в таком же состоянии, в каком его нашли. – Оманец подался вперед, его взгляд наполнился ужасом. – Понимаешь, когда беднягу обнаружили, он был полностью парализован от шеи и ниже – ему аккуратно перерезали спинной мозг. Язык был ампутирован хирургическим путем. Кроме того, по-видимому, посредством инъекции нейротоксина было вызвано состояние непроходящего блефароспазма. Ты понимаешь? У него парализованы даже веки, навсегда плотно опущенные. Так что он не способен общаться с окружающими, даже просто моргая!

– А в остальном у него с организмом все в порядке?

– И это самое жуткое. Он живет, в полном сознании, совершенно неподвижный, запертый в своем полуночном существовании, и собственное тело является его гробницей… это предостережение всем нам.

– Господи Иисусе, – выдохнул Белнэп.

– Аллах акбар, – подхватил оманец.

Белнэп прищурился.

– Если ты никогда не видел Генезиса, почему ты так уверен, что я – это не он?

Альмани смерил его взглядом.

– А ты мог бы сделать такое?

Выражение лица Белнэпа стало достаточно красноречивым ответом.

– Потом был еще неописуемо красивый кувейтец. Наследник огромного состояния, нажитого на нефти. Дамский угодник. Говорили, он был такой красивый, что при его появлении все присутствующие умолкали. И вот однажды он осмелился пойти наперекор воле Генезиса. Когда его обнаружили – еще живого, все лицо у него было освежевано. Ты понимаешь? Вся кожа с лица была содрана…

– Довольно! – рявкнул американец, останавливая его. – Черт побери, я и так уже выслушал достаточно. Ты хочешь сказать, что Поллукс находится в когтях этого Генезиса?

Хабиб Альмани подчеркнуто пожал плечами.

– А разве все мы не находимся в его когтях? – После чего он опустил голову, спрятал лицо в руки, погружаясь в пучину страха. Извлечь его оттуда было невозможно.

– Проклятие, или ты будешь отвечать на мои вопросы, или я перережу тебе горло, оторву яйца и запихну их в пищевод! Ничего мудреного, но, как я выяснил, обычно хватает и этого. – Достав из кармана нож с выкидным лезвием, Белнэп раскрыл его и приставил к горлу оманца.

Альмани апатично посмотрел на него, не двинувшись с места. Силы покинули его.

– Ответов у меня больше нет, – жалким тоном промолвил он. – О Поллуксе, о Генезисе? Я рассказал тебе все, что знаю.

Белнэп всмотрелся в его лицо. Он понял, что этот человек говорит правду. Больше ничего из него не вытянуть.

Когда Белнэп вышел из шатра, мальчишка с угрюмым видом ждал его рядом с джипом. Блестящие черные волосы Бааза уже начали покрываться пылью, принесенной ветром из пустыни.

– Садись, – буркнул Белнэп.

– Ты должен сделать еще одну вещь, – сказал мальчишка.

Белнэп лишь молча посмотрел на него, вдруг снова почувствовав палящее пекло, поднимающееся волнами от поверхности земли.

– В шатре ты видел девушка, тринадцать лет, ее держит князек?

Белнэп кивнул.

– Молоденькая арабка.

– Ты должен возвращаться и забирать ее, – приказал Бааз, решительно обхватывая плечи руками. – Ты должен забирать ее с нами. – Шумно вздохнув, он поднял взгляд на американца, и впервые его глаза стали влажными. – Она есть моя сестра.

Особняк «Каса де оро», расположенный приблизительно в часе езды от Буэнос-Айреса, представляет собой смесь классической испанской гасиенды и виллы в стиле эпохи Возрождения. Повсюду большие арки, и нет недостатка в мраморе с золотыми прожилками. Сегодня утром гости собрались в дальнем конце строгой, чуть отлогой лужайки, чтобы наблюдать за игрой в поло, которая проходила на примыкающем поле, обнесенном оградой участке земли площадью десять акров. Официанты в смокингах непрерывно обносили гостей фруктовыми напитками и выпечкой. Молодой парень азиатской внешности ухаживал за сморщенным стариком в кресле-каталке с электроприводом. Пожилая женщина, чьи щеки были подтянуты хирургическим путем, а искусственно отбеленные зубы принадлежали чужому рту, рту человека гораздо моложе и крупнее размерами, встречала визгливыми восклицаниями каждую фразу седовласого патриарха.

На игроков в желтых куртках и белых шлемах, с длинными клюшками почти никто не обращал внимания. Лошади, кружась на месте, громко фыркали, и их дыхание в прохладном утреннем воздухе образовывало белые облачка.

Мужчина лет пятидесяти в строгом летнем костюме – белом фраке и ярко-алом шарфе – вдохнул полную грудь воздуха. С поля подуло запахом пота, лошадиного и человеческого. У этого влиятельного бизнесмена, владеющего телекоммуникационными компаниями, которые простирались на весь южноамериканский континент, вошло в привычку оценивать на взгляд любую недвижимость, попавшуюся на глаза. Сейчас он обвел пытливым взглядом виллу и триста акров окружающей зелени. У него не было оснований считать, что Дэнни Муньес, гостеприимный хозяин, намеревается продавать свое поместье; ему не требовалось добавлять виллу к своим многочисленным владениям. Однако он ничего не мог с собой поделать. Это было у него в натуре.

К генералу телекоммуникационных систем приблизился один из официантов – старше остальных, он был приглашен в самую последнюю минуту вместо заболевшего.