обескураженно отозвался насильник. – Раз уж так пошло… За грубость извиняй. Выпьем.

– Сначала – за знакомство. А уж потом…

– А ты сказала – не пьешь!

– Передумала! Раз уж Салтычихин…

– Да говорю же! – Мужик вручил ей стопку. – Держи! А я налью… Слышь, голоногая… А ты мне нравиться стала! Молодец. А то кобенилась… Ну, давай! Пей!

– Ага…

Вместо того чтобы выпить, Лиина резко плеснула самогонкой в глаза насильнику. Тот отпрянул, зарычал, словно раненый медведь. Протер глаза и довольно проворно бросился за выскочившей в дверь девушкой…

– Су-ука! Убью!

Ага, убьешь… Ты поймай сначала!

Она бежала легко, как на стадионе, босиком по мокрой траве. Не добегая до леса, резко свернула к избам, потом – к старой бане… Оглянулась – преследователь орал где-то за сараем…

И бросилась в высокую траву – затаилась…

– Убью-у-у! А-а-а! Городские! Убью-у-у!

Из лесу уже выходили ребята – Тынис с Иваном. Через плечо у Тыниса висел фотоаппарат – старая еще довоенная «Лейка». Как всегда.

– Парни! Уходите! У него нож! – замахала руками Лиина.

Насильник ухмыльнулся и, перехватив финку, направился прямо к ней.

И парни – тоже.

Кто быстрее – вот в чем сейчас был вопрос. Впрочем, и девушка не сидела на месте – рванула с места, только пятки засверкали – олимпийский чемпион обзавидуется! Попробуй догони…

Еще и остановилась, застегнула рубашку на пару оставшихся пуговиц. Обернулась, подначила:

– Эй, ты где там? Что так медленно-то? Курад…

Теперь можно было… Теперь-то Лиина никого не боялась – ведь она была не одна! Видела, как ребята выдернули из старого плетня колья.

– Лиина! Держись!

Седой оглянулся. Снова зарычал, замахал финкой. Студенты спокойно подошли к нему с двух сторон, с кольями.

– Тынис! Снимай! – быстро сообразила Лиина. – Все фиксируй!

Тынис живо расчехлил камеру, взвел затвор и нажал на спуск…

И тут вдруг со стороны леса послышался рокот двигателя. А вот и трактор – серый ДТ-75 с распахнутыми настежь дверцами…

– Хо! Леха! Соколов! – убрав финку, неожиданно обрадовался насильник. – Слышь, Леха, а нас тут городские обижают, ага…

Словно бы тракторист мог его услышать!

Не услышал – увидел. Трактор остановился, заглох… Только вот, кроме тракториста, там был еще кто-то…

– Вот так встреча! – выпрыгнул из кабины Ревякин. – Никак гражданин Ломов. Ты-то мне и нужен.

– А я че? Я ниче… Это они вон, с кольями! Гражданин начальник, прошу отметить! Ишь, взяли моду… ишь… А эта еще, змея голоногая, прямо мне в рожу плеснула! Обидно, да-ак… Прошу отметить вдвойне.

Запричитав самым плаксивым голосом, Ломов как-то вдруг стал меньше ростом, попятился, этак бочком, бочком… И, резко оттолкнув Тыниса, со всех ног бросился в лес!

– Стой! – Ревякин выхватил табельный «ПМ». – Стой, стрелять буду!

– Ловите его, дядя Игнат! – закричал Тынис. – Мы поможем. Уж не уйдет!

Махнув рукой, оперативник сунул пистолет в наплечную кобуру и кинулся следом за беглецом. За ним тут же рванули ребята… и Лиина. Она-то бежала быстрее всех – босая!

– Не уйдет! – усмехнулся на бегу Иван. – Там, впереди, Рябой ручей разлился. А этот не знает!

Там Ломова и взяли. Он бестолково метался на берегу разлившегося после ливня ручья, видать, и в самом деле не знал…

– Стоять! Ломов, ты меня знаешь – я шутить не буду.

– Да ла-адно, начальник, твоя взяла…

Так вот и взяли. Только финки при нем уже не было. Скинул, гад… Или, как сказала Лиина, – курад.

Вечером поисковики вернулись. Кто – домой, в Лерничи, а кто – на станцию юннатов, в лагерь на старый кордон. Поужинав кашей с тушенкой, Дорожкин повез Ломова в Озерск. Все, как положено, – в наручниках, в коляске милицейского «Урала».

– Да за что же в наручниках-то, гражданин начальник? – ерепенился задержанный. – На пароме же все знакомые… Что скажут? Ну, сними, а? Не убегу же я.

– Что скажут, то и скажут. – Дорожкин работал участковым уже пятый год, несмотря на свою молодость, а потому, как тертый калач, на подобные просьбы не реагировал. Плавали – знаем.

– Ага, сними… Потом ты с парома в озеро, а я – ныряй следом? Нет уж.

– Не, ну, начальник! А что мне клеят-то? Вы эту девку-то худую не слушайте, мало ли что она наговорит! Между прочим, первая ко мне прицепилась, самогонки просила. А я чего – налил… И ничего с ней не сделал, граждане начальники! Ничего! А вот она, змеища голоногая… да дружки ее… Я же, можно считать, пострадавший!

– Разберемся. – Поправив фуражку, Дорожкин завел мотоцикл, забрался в седло. – А задержали тебя за неповиновение сотрудникам милиции. Нечего бегать было! Тоже мне, марафонец выискался!

Лиина, конечно, обсказала, как дело было. Но тут уж, как ни крути, у Ломова – презумпция невиновности, прямых-то свидетелей нет! Недобрый-то умысел еще, поди, докажи. А все сомнения трактуются в пользу подозреваемого.

Ладно, пока по административке – на сутки, тем более из прокуратуры просили. Так чего ж не угодить?

Участковый обещал прибыть к утру, так сказать, на смену Ревякину – тот не собирался прекращать поиски и ночью.

– Ночью еще и лучше – костры будем жечь, издалека видно! – Доев кашу, Игнат поставил алюминиевую миску на стол и облизал ложку. – Где тут у вас помыть можно?

– Да дежурные вымоют, Игнат Степанович, не беспокойтесь, – грустно вздохнула начальница, Анна Сергеевна.

Ее настроение можно было понять: как-то не складывалось нынче с лагерем. То убийства, то вот пропажа… Хорошо еще не ребенок пропал, а вожатая – девушка взрослая. Да и не пропала вовсе… Найдется. Должна найтись!

– Дядя Игнат… – рядом с опером на лавку тихонько подсел Коля – человек не чужой. – Я вот думаю, зря мы вдоль реки не искали. Ну и что с того, что лесник там все осмотрел! Может, чего и не заметил. Может, Женя выкупалась, да ногу подвернула – там ведь камни. Нет, все же надо бы у реки посмотреть.

– Завтра посмотрим. – Резко поднявшись на ноги, Ревякин махнул рукой трактористу. – Ну, что Степан, подкрепился? Тогда заводи свой «фордзон», поедем на просеке костры жечь!

– Это запросто. – Тракторист надел кепку и ухмыльнулся: – Если что, у меня и фара-искатель имеется! Не фара – прожектор!

Эта вот фара и помогла.

Остановившись у поворота на просеку, Степан пошарил ярким лучом по кустам и тронулся было дальше…

– Стой! – вдруг напрягся Игнат. – Кажется, сверкнуло что-то. Вон там, за деревьями… А ну-ка, двигатель заглуши. О! Слышишь? Кричит кто-то!

Ревякин тоже закричал, выскочил из трактора, замахал фонариком:

– Эгей! Эг-ге-гей!

И точно: в ответ послышались крики – тонкий девичий… и мужской!

– Степ, посвети! Чтобы