— Что такое, дорогая? — спросил Адам Первый.

— Это он. Если он меня увидит, то убьет.

— «Будете иметь скорбь, но мужайтесь»,[18]— процитировал Адам Первый. — С тобой ничего не случится.

Это было не очень утешительно: Адам Первый всегда считал, что даже самые ужасные вещи неким непостижимым образом совершаются с человеком для его же блага.

Зеб сказал, что гостью лучше убрать с глаз долой. Тоби отвела Кувалду к себе в закуток и дала ей успокаивающее питье — большую дозу Ромашки и чуть-чуть Мака. Кувалда уснула, а Тоби села рядом с ней, надеясь, что враги не окружат их. Она поймала себя на том, что озирается в поисках оружия. Наверное, можно их треснуть по башке бутылкой с маковым настоем. Но она не очень большая.

Тоби пошла обратно на крышу. Все еще в одежде пчеловода. Она поправила толстые перчатки, взяла мехи и опустила вуаль.

— Заступитесь за меня, — сказала она пчелам. — Донесите мою весть.

Как будто они ее слышали.

Схватка оказалась недолгой. Позже Тоби видела, как Шеклтон, Крозье и Оутс разыгрывают ее в лицах для малышей, которых Нуэла сразу увела подальше. Если верить братьям, битва была эпической.

— Зеб был вообще потрясный! — говорил Шеклтон. — Он все спланировал! Они, наверное, думали — мы пацифисты и все такое и можно просто прийти и… В общем, получилось как засада — мы отступили по лестнице, а они последовали за нами.

— А потом, а потом! — подхватил Оутс.

— А потом, на самом верху, Зеб подождал, пока первый мужик на него бросится, и перехватил у него бейсбольную биту и вроде как дернул ее, и тот мужик чуть не врезался в Ребекку, а у нее была такая двузубая вилка, и тут он как заорет и как грохнется с крыши, через край!

— Вот так! — закричал Оутс, хлопая руками, словно крыльями.

— А Стюарт полил другого из садового опрыскивателя, — сказал Крозье. — Он говорит, на кошек это действует. Аманда с ним что-то такое сделала. Правда? — с нежной гордостью обратился он к Аманде. — Провела какой-то прием, из «Ограничения кровопролития» — может, хамачи, или… не знаю что, но он тоже свалился через ограждение с крыши. Ты его в яйца пнула или что?

— Я его переселила, — скромно сказала Аманда. — Как слизняка.

— А третий тогда убежал, — сказал Оутс. — Самый большой. Его пчелы закусали. Это их Тоби на него напустила. Это было круто! Мы хотели броситься за ним в погоню, но Адам Первый не разрешил.

— Зеб говорит, что этим все не кончится, — сказала Аманда.

У Тоби была своя версия схватки, в которой все происходило одновременно очень быстро и очень медленно. Она зашла за ульи, и вдруг эти трое оказались рядом — возникли на крыше, со стороны лестницы. Бледнолицый с синевой на подбородке и бейсбольной битой, какой-то «черный сом» в шрамах и Бланко. Бланко увидел ее сразу.

— Я тебя вижу, тощая сука! — заорал он. — Считай, что ты — мясо!

Он ее узнал даже под сеткой и шляпой пчеловода. Бланко вытащил нож. Он ухмылялся.

Первый из нападавших сцепился с Ребеккой и вдруг почему-то с криком полетел через ограждение вниз, но второй продолжал надвигаться. Тут Аманда — она стояла поодаль, вся такая хрупкая и безобидная — подняла руку. Что-то блеснуло: стекло? Но Бланко уже почти схватил Тоби: их разделяли только ульи.

Тоби принялась опрокидывать ульи: раз, два, три. Она была прикрыта сеткой, а Бланко нет. Пчелы хлынули из ульев, гневно звеня, и полетели на него, как стрелы. Он с воем ссыпался вниз по лестнице, хлопая себя руками. За ним, как дымный хвост, тянулся рой.

Тоби не сразу удалось поставить ульи на место. Пчелы были в ярости и покусали кое-кого из вертоградарей. Тоби извинилась перед пострадавшими, а Катуро намазал их каламином и ромашкой. Но с гораздо большим жаром Тоби извинялась перед пчелами, сначала окурив их, чтобы они успокоились. Очень уж многие их сородичи пали в битве.

Адамы и Евы нервно совещались в тайнике за уксусными бочками.

— Этот урод без разрешения не напал бы, — сказал Зеб. — За всем этим стоит ККБ — они знают кое-кого из тех, кому мы помогаем, и хотят заклеймить нас как фанатиков-террористов. Наподобие исаиан-волкистов.

— Нет, это личное, — сказала Ребекка. — Этот человек — чистая змея, при всем моем уважении к змеям. У него зуб на Тоби, вот и все. Он думает, если один раз засунул, она теперь евонная по гроб жизни.

Разгорячившись, Ребекка иногда вспоминала словечки из прошлого и тут же раскаивалась.

— Тоби, извини, я не хотела.

— Несомненно, самый явный повод мы должны искать в своих рядах, — сказал Адам Первый. — Молодые люди спровоцировали его. И Зеб. Не следовало будить лихо.

— Вот уж точно, лихо, — сказала Ребекка.

— Два трупа на асфальте — нам сложно будет убедить людей, что мы пацифисты, — сказала Нуэла.

— Это несчастный случай. Они упали с крыши, — возразил Зеб.

— И по дороге один перерезал себе горло, а другой выколол глаз, — сказал Адам Первый. — Любой следователь это заметит.

— Кирпичные стены очень опасны, — объяснил Катуро. — Из них торчат всякие штуки. Гвозди. Битое стекло. Острые предметы.

— А если бы погибли вертоградари, было бы лучше? — спросил Зеб.

— Если твое предположение верно и это — операция ККБ, — сказал Адам Первый, — не приходило ли тебе в голову, что этих троих могли послать именно для того, чтобы спровоцировать подобный инцидент? Вынудить нас к нарушению закона и дать им повод к репрессиям?

— А что, у нас был выбор? — спросил Зеб. — Позволить им раздавить нас, как жуков? Хотя мы и жуков не давим.

— Он вернется, — сказала Тоби. — Какие бы там ни были у него предлоги, ККБ или не ККБ, он вернется. Пока я здесь, я в опасности.

— Тоби, дорогая, — сказал Адам Первый, — я думаю, что в интересах твоей безопасности, а также безопасности нашего сада будет лучше, если мы переместим тебя в Греховный мир, в ячейку-«трюфель». Там ты сможешь быть нам очень полезной. Мы попросим своих контактных лиц среди плебратвы распространить новость, что тебя с нами больше нет. Возможно, тогда у твоего недруга не будет мотивов, и мы будем избавлены от его агрессии — хотя бы на время. — Он обратился к Зебу: — Как скоро мы можем ее перевести?

— Считай, уже сделано, — ответил Зеб.

Тоби отправилась к себе в закуток и уложила самые нужные вещи — экстракты в бутылках, сушеные травы, грибы. Мед Пилар — три последние банки. Тоби оставила всего понемножку для того, кто займет ее должность Евы Шестой.

Она вспомнила, как когда-то давно мечтала покинуть сад на крыше, как задыхалась от скуки в замкнутом пространстве, как мечтала о том, что называла собственной жизнью. Но теперь, когда она действительно покидала вертоградарей, это казалось ей изгнанием. Нет: больше похоже, как будто ее вырывают с мясом, ампутируют, сдирают кожу. Ей захотелось выпить макового отвара, чтобы приглушить боль. Нет, нельзя: надо быть начеку.