— Да, мисс Пройслер, не волнуйтесь за свою кошку. Она просто спряталась от грозы. Том за ней присматривает.

— Клеопатра у вас? — с сомнением спросила мисс Пройслер.

— Боюсь, ваша четвероногая подружка не слишком меня жалует, — признался Грейвс со стесненной улыбкой. — Тем больше она души не чает в Томе. Я скажу ему, чтобы он принес ее к ужину.

Гроза бушевала с нарастающей силой еще добрые часа полтора, прежде чем пошла на убыль. Рев урагана постепенно стих до порывов нормального ветра, а барабанный грохот сменился на шум обычного дождя.

Могенс несколько раз приоткрывал дверь, чтобы выглянуть на улицу, и с каждым разом прояснялось все больше. И каким-то зловещим образом точно к назначенному времени дождь прекратился, так что у них не осталось никакой возможности найти повод, чтобы уклониться от предложения Грейвса. Ветер спал до легкого бриза, которому еще хватало сил разгонять тучи. Однако светлее не стало. С той же быстротой, с которой небо очищалось от облаков, на землю спускались сумерки. Когда они покинули дом, чтобы коротким путем добраться до жилища Грейвса, стемнело уже основательно.

По дороге их ожидал еще один, хоть на этот раз приятный, сюрприз: несмотря на то, что ливень окончательно превратил землю в жидкое месиво, они прошли к хижине, не замочив ног. Кто-то — вероятнее всего Том — настелил дорожку из досок. Конечно, им приходилось балансировать на узком настиле, зато не было опасности утопнуть по колено в грязи. Мисс Пройслер была несказанно тронута такой предупредительностью, а в Могенсе она пробудила только злость и детское упрямство. Хоть его и мало заботили подобные вещи, раздражало то, что практически всю тяжелую работу по лагерю исполнял один Том. Он представил себе, сколько мучений — к тому же совершенно излишних — должен был испытать мальчик, чтобы натаскать сюда больше дюжины толстых брусьев и досок и уложить их в этой трясине. В глазах мисс Пройслер Грейвс с самого начала не имел ни единого шанса на благоволение, а что касается его, Могенса, то выложи Грейвс собственноручно дорожку из золотых слитков к его хижине, он и тогда бы не изменил своего решения убраться отсюда, да побыстрее.

Внутри жилище Грейвса было залито теплым светом многочисленных свечей, но это оказалось не единственной переменой. Изменения в интерьере были столь радикальны, что и недавно произошедшие с квартирой Могенса, только вот мисс Пройслер у Грейвса под рукой не было. До самого последнего уголочка все было безупречно вылизано, а большой стол, который еще несколько часов назад казался Могенсу воплощением хаоса, был очищен и накрыт к торжественному ужину на три персоны. Он мог бы утереть нос и самому фешенебельному ресторану: на чистой скатерти сверкал бликами драгоценный фарфор, бокалы из граненого хрусталя и весомые серебряные приборы с инкрустацией золотом. В воздухе витали такие ароматы, что у Могенса потекли слюнки. Но самым большим потрясением оказался сам Джонатан Грейвс: он переоделся, на нем красовался фрак с белоснежной рубашкой и галстуком-бабочкой, к этому костюму гамаши и начищенные до блеска туфли. Могенс, который в преддверии путешествия был одет скорее по соображениям целесообразности и практичности, вдруг показался себе небрежным, даже неопрятным, что еще больше настроило его против Грейвса. Возможно, несмотря ни на что, он беспочвенно приписывал Грейвсу большую часть его коварства, хоть и допускал, что за всем этим кроется какой-то умысел, но ему нравилось такое представление. Все походило на то, что, освободившись от влияния Грейвса, он только и делал, что судорожно искал, в чем бы обвинить своего бывшего товарища.

При их появлении Грейвс поднялся и поспешил навстречу мисс Пройслер, с изящным поклоном он поцеловал ей руку. Мисс Пройслер была слишком огорошена, чтобы сделать что-то другое, чем просто застыть. Но ее потрясение, как с досадой заметил Могенс, было скорее приятного рода.

— Дорогая мисс Пройслер! Могенс! — приветствовал Грейвс. — Добро пожаловать в мою скромную обитель!

Он расправил плечи, сделал шаг в сторону и приглашающим жестом указал на накрытый стол:

— Прошу вас садиться. Сейчас Том подаст вам аперитив.

Все еще весьма ошеломленная, мисс Пройслер беспрекословно последовала за движением его руки, в то время как Могенсу потребовалось повторное приглашение. Он был изумлен не меньше, если не больше, чем мисс Пройслер, только его удивление носило иной характер. В отличие от нее, он видел это помещение несколько часов назад и в совершенно другом состоянии. Он не мог взять в голову, как Тому удалось в такой короткий срок совершить это преображение и при этом еще приготовить, по крайней мере, божественно пахнущую трапезу — не говоря уж о том, что, по утверждению Грейвса, за это же время он разгреб завалы в туннеле и укрепил грозящие обвалом своды.

Грейвс также занял место за столом и повернулся к мисс Пройслер с обворожительной улыбкой:

— Должен извиниться перед вами, моя дорогая. Я, разумеется, прекрасно сознаю, что эта обстановка не соответствует вашим высоким стандартам, но нам пришлось немножко сымпровизировать. Не так часто мы принимаем гостей.

— Ах, прошу вас, доктор Грейвс! — смущенно возразила мисс Пройслер. — Это… это просто фантастика! Даже не знаю, что и сказать!

— Я должен принять это как комплимент?

— Еще какой комплимент! — ответила мисс Пройслер.

— Большое спасибо. Но его скорее заслужил Том. Должен признаться, по большей части он виновник этого чуда.

— Ах да, Том, — кивнула мисс Пройслер. — Профессор рассказывал мне о нем. Я с удовольствием познакомлюсь с этим замечательным молодым человеком.

— Ваше желание для меня закон, мисс!

И, естественно, не случайно именно в этот момент распахнулась дверь и вошел Том, неся поднос с хрустальным графином и тремя бокалами такой же огранки. Черная тень с горящими оранжевыми глазами метнулась из-под его ног, одним прыжком вскочила на колени мисс Пройслер и, свернувшись в клубочек, замурлыкала.

— Клеопатра, ты здесь! — радостно воскликнула мисс Пройслер. — Где ты все это время бродила, маленькая гулена?

Она почесала кошку за ухом, и мурлыканье стало громче — но лишь на мгновение. Затем она приподнялась на лапах, выгнула спину и сверкнула глазами в сторону Грейвса. Ее глаза превратились в узкие щелочки, а из пасти раздалось шипение; при этом верхняя губа поднялась, обнажив дюжину мелких, но острых зубов.

— Клеопатра, в чем дело? — осерчала мисс Пройслер. — Веди себя прилично по отношению к тому, кто нас пригласил!

Клеопатра, словно поняв ее слова, снова свернулась в клубок. Шипеть она прекратила, но и мурлыкать не стала и ни на секунду не выпускала Грейвса из виду.

— Ха, кажется, с этой черной красоткой у меня нет ни шанса, — рассмеялся Грейвс.

Мисс Пройслер выпрямилась, рука, почесывающая кошку за ухом, замерла, а улыбка на ее губах застыла, превратившись в гримасу. В глазах заметалась тревога, граничащая с паникой. Ей потребовалось время, чтобы взять себя в руки и выдавить подобие извинения.