— Я уже сказал, поедем отсюда скорей. Надежда поворочала блок, пытаясь поднять. Под ним зачавкала размокшая земля.

— Хочешь взять с собой? — спросил я.

— Нет, просто смотрю.

Я подумал, что такая вещь могла бы пригодиться. Хотя возить с собой ее, наверно, опасно.

Через десять минут мы вернулись на дорогу. У Надежды было неподвижное лицо, она сидела, распрямившись, и что-то обдумывала. Ее пальцы стряхивали с ткани комбинезона дождевую воду.

— Ты умеешь активировать эти заряды?

— Что? — она обернулась, рассеянно моргая. — Заряды? Да, умею.

Разговора не получалось. Она так и сидела, напряженно глядя в невидимую точку и кусая губы. Я с тревогой посматривал на небо, гадая, скоро ли вечер. Сквозь тучи это определить было очень непросто. Утро, день, вечер — все казалось одинаково серым под дождем.

Надежда порывисто вздохнула. Будто бы приняла какое-то трудное решение. Я обернулся, вопросительно посмотрев на нее.

— Что ты хотел от меня услышать? — спросила она.

— Многое. Ну, скажем, что такое аэроиды и откуда они взялись?

— Этого я не знаю.

Я бросил поводья, посмотрел на нее в упор.

— Как это не знаешь? Кто же может это знать, если не ты?

— Никто этого не знает. Когда я появилась на свет, они уже были. И никто не знал, откуда они.

— Но вы же пытались выяснить?

— Пытались, конечно, но мало что удалось. Нам еще в школе показывали записи того, что было перед аэроидами. Это очень старые записи, там все непонятно: в небе мечутся какие-то громады, полыхают вспышки, сыпятся куски, дымятся. Никто в те времена это не изучал — сам понимаешь, везде была такая паника... Потом начались версии — в основном считали, что происходила космическая катастрофа. А когда эта война в небе кончилась, появились аэроиды. Этого объяснить никто не смог. Я, когда была маленькая, считала, что на нас напали пришельцы. Честно сказать, я и сейчас думаю, что это пришельцы.

— Пришельцы, — с досадой повторил я. — Что ты сама помнишь, расскажи, может, я смогу понять.

— Я помню, что стая аэроидов могла пройти над городом и убить почти все население. Но при мне такого почти не случалось. У нас уже была Сеть обороны, и в ней служил практически каждый третий. После пятнадцати лет я тоже пошла туда.

— Ты была пилотом?

— Нет, техником. Но я умею управлять истребителем, этому учили всех. Истребитель — очень сложная машина, зато управление совсем простое. Даже ребенок справится, если немного поучится.

В это я поверил легко. Поскольку в те времена сам был таким же ребенком.

— Ты говорила про Сеть обороны. Что это?

— Это система наблюдательных постов и воздушных баз, которая перекрывала поверхность всех континентов и крупных островов. Стоило где-то появиться аэроидам, как об этом становилось известно на всех базах в округе. Истребители быстро поднимались в воздух и наносили удар. Сначала нам казалось, что это очень эффективная система. Мы научились использовать отвлекающие заряды, и люди стали гибнуть гораздо реже.

— Как научились, если вы их не изучали?

— Точно не знаю... Кажется, кто-то обратил внимание, что аэроиды часто появляются около импульсных станций, работающих на какой-то особой радиочастоте. Ученые все проверили и создали ракеты, которые излучают эту частоту.

— Ты так и не сказала, откуда появляются аэроиды. Что это за Пылающая прорва, про которую тут все толкуют?

— Прорва? Я не знаю никакой прорвы. Были очаги распространения, где рождались аэроиды. Туда никто не залетал, а на снимках рассмотреть ничего невозможно. Почти ничего. Там передвигались какие-то огромные машины, они взрывали землю, за ними оставались черные траншеи, очень глубокие. И шахты...

— Что значит «после них оставались»?

— Они перемещались, правда, очень медленно. Видимо, вырабатывали из земли ценные компоненты и двигались дальше. Делать анализы почвы после них никто не решался, их следы были так же опасны, как и сами аэроиды.

— Не могу поверить, — покачал головой я, — неужели вы не пытались получше изучить эти передвижные фабрики?

— Я же говорила, это очень опасно. Зато когда появились отвлекающие заряды, мы научились уничтожать эти фабрики.

— Как?

— Очень просто — мы их бомбили. И тактика была несложная — впереди шли истребители, которые рассеивали отвлекающие заряды, а дальше — бомбардировщики. За семь-десять дней мы могли полностью уничтожить очаг распространения.

— Так что же помешало полностью разделаться с ними?

— Они изменились. Постепенно мы стали замечать, что аэроиды все чаще приходят со стороны океана. Эти очаги переместились под воду. Хотя скорее всего они всегда там были, просто меньше.

— И тогда вы начали проигрывать... — предположил я.

— Нет, мы научились уничтожать их и под водой. Но это давалось, конечно, куда труднее. Нужно было месяцами наблюдать за океаном, чтобы вычислить, где находится очаг. Большинство объектов Сети обороны перебазировались на побережья и острова. Мы сейчас как раз на одном из таких островов, где была создана большая база — несколько десятков станций и постов. Это очень крупный остров, почти континент. Я пришла на службу в то время, когда Сеть стала в очередной раз меняться...

— Но почему же тогда случилось это?! — воскликнул я. — Что помешало вам жить, если все так хорошо получалось?

— Я расскажу все, что знаю, — спокойно ответила Надежда. — У нас не так уж и хорошо получалось. Аэроидов не становилось меньше, хотя их уничтожали сотнями и тысячами. Сначала мы использовали истребители, потом — бомбардировщики. Когда очаги спрятались на дно океана, снова понадобилось много истребителей — до тех пор, пока очаги не научились находить под водой. Как раз в это время я работала здесь, на острове. Ставка делалась снова на бомбардировщики, каждый день пригонялись все новые и новые, а истребители в таком количестве были не нужны. Мы ставили их на консервацию. Работы было очень много. А потом начался ураган...

— Ураган? — удивился я. — Ты хочешь сказать, что обычный ураган может унести в небытие целую цивилизацию?

— Не совсем ураган... — Надежда задумалась. — Сначала задул сильный ветер, и небо сделалось будто каменное. Происходило что-то странное. Нам передавали сообщения, что по Северному континенту идут одно за другим землетрясения. Вообще, там, на Северном, почти ничего не осталось — еще в старые времена аэроиды уничтожили все. Мы сначала подумали, что это снова они, только другие — они же все время менялись. А потом вдруг база на континенте перестала отвечать. Мы искали другие базы Сети через дальнюю связь, но ничего не получилось. Несколько раз выходили на незнакомые станции, нам кричали, что все кончено, все разрушено... Потом вообще отвечать перестали. Все произошло дня за два-три. Мы решили готовить бомбардировщики к полету на континент — надо же было разобраться, что происходит. А однажды утром просыпаемся — а горизонта нет! Какая-то стена — то ли дым, то ли волны — до самого неба. Здесь, на острове, сразу, конечно, паника, люди лезут в подвалы, шахты. Кто мог пытались убежать, улететь или уплыть. У нас почти всех ребят на охрану периметра поставили — люди рвались к технике, хотели улететь отсюда. Но куда лететь — стена была со всех сторон. И такой шум, рев, свист... Очень страшно.