Когда ты похмельный и голодный ввалился в ресторан, Глеб Зимин был уже мертв. Они сами его и шлепнули, инсценировав ограбление. А шумиха с псевдообмороком Марии Соловей — либо отвлекающий маневр, либо стопроцентное алиби на случай непредвиденных обстоятельств. Дескать, находилась в больнице, имеется свидетель… И ты тот самый свидетель и есть. Изначально, правда, планировали взять в оборот другого, но у тебя хватило ума напроситься со своей помощью. Потом они вычислили твою личность и пришли к выводу, что от такого знакомства неплохо бы состричь купоны. Именно поэтому Мария позвонила тебе среди ночи, умоляя приехать в ресторан. На самом деле Евгения Стрельцова вообще никуда не исчезала, просто всей этой историей с похищением тебя следовало хорошенько разжалобить. По той же причине сама Мария прикинулась эдаким жалким воробышком. Несчастная, работающая до изнеможения женщина, потерявшая разом и начальство, и лучшую подругу. Очочки на носике, волосики узелочком, косметики почти ноль. Грех не обрыдаться. Да ни одной нормальной бабе по доброй воле не придет в голову так себя изуродовать. Если только это не требуется для дела».

«Пускай они хором пытались меня разжалобить. Пускай. Но скажи на милость, ради чего старались? Как они узнали, кто я такой? Не на прораба же Федю был рассчитан весь их спектакль?» — не желал смотреть правде в глаза Федька.

«Элементарно, Ватсон! Как можно быть таким остолопом? Ты возил Марию в больницу якобы с приступом гипогликемии?»

«Ну, возил».

«Ты им нужен был как свидетель?»

«Допустим, нужен».

«А раз так, то следует иметь твои координаты. Вдруг бы ты сам больше в ресторан не заглянул. И просчитать тебя можно было по номеру автомобиля».

«Но «жигуленок»-то не мой! Я ведь все время на чужой машине ездил!»

«Как ты думаешь, — продолжал издеваться Федор Митрофанович, — что бы сказал сельский тракторист, если б к нему заявилась пара дюжих молодцов и заявила, что его убогий «жигуленок» давеча приложил их «Мерседес»? Правильно. Он бы рассказал про мужика, попавшего в аварию, и для убедительности показал бы твой разбитый внедорожник. А у последнего, между прочим, тоже номерные знаки имеются. И записан джип не на концерн, а на твой собственный паспорт. Если у них и оставались хоть какие-то сомнения по поводу твоей личности, то ты сам их и развеял, притащив девицу к себе ночевать. И как, кстати, она тебя сделала! Описывала психологический портрет хозяина дома, его семейное положение, род занятий. А ты и уши развесил. Еще восхищался ее необыкновенной проницательностью. Да ей все про тебя было загодя известно!»

«Предположим. Предположим, им действительно удалось раскрыть мое инкогнито. Но что им это давало?»

«Да что угодно! Деньги можно молотить любым способом. А за серьезный компромат на Вейнберга кое-кто из Москвы капусты не пожалеет, — приплел Федор Митрофанович серьезные обвинения. — Одна экспортная квота на нефть конкурентам как кость в горле стоит. Может, четкого плана относительно концерна у них и не было, но Ярослав Соловей в Москве наверняка вплотную работает в этом направлении. Хорошо, если они еще не успели сделать каких-нибудь пикантных снимков».

«Так не было ж ничего такого!»

«Это как посмотреть… На кушетке в ресторане на желтой скатерти вместе с Марией ночевал? Ночевал. Лютикова-Карапуза в подозрительной обстановке допрашивал? Допрашивал. В морге возле трупа Глеба Зимина ошивался? Ошивался. Виски у бассейна спокойно потягивал, в то время как обе девки в воде бултыхались и на тебя брызгались? Что им стоит заявить, что они профессиональные проститутки и получили от тебя приличный гонорар за лямур-де-труа?»

С такими доводами Федьке тяжело было спорить. В стране уже неоднократно вспыхивали скандалы, основанные и на меньших прегрешениях. Федор Митрофанович, как всегда, оказался прав. Нечего было связываться с этой девицей! А то навеял себе, видите ли, криминально-романтическое приключение, захотел жизненного разнообразия…

Все! Пропади все пропадом! И криминал, и романтика, и Мария вместе со всей ее гоп-компанией! Жизнь возвращается на круги своя и потечет по привычному распорядку. Плохо только, что домик для гостей и вправду не для кого достраивать. А ведь так весело все начиналось…

Поскольку весь вечер бедному организму господина Вейнберга приходилось отдуваться за обе свои противоречивые половины, то и напился он за двоих, то есть, попросту говоря, вдребодан. Возможно, по этой банальной причине его так и не посетила мысль о том, что у него не имеется решительно никаких доказательств того, что Ярослав Соловей имеет хоть какое-то отношение к подпольному бизнесу Григория Стрельцова. Да и сама причастность Гришани к делам конторы базируется исключительно на паспорте его бывшего тестя. И уж тем более нет ничего такого, что указывало бы на участие Маши и Жени в финансовых махинациях брата и мужа.

* * *

Августовская жара в Подмосковье удалась во всех отношениях. Температура в тени ниже сорокаградусной отметки практически не опускалась.

Поэтому вместо того, чтобы наслаждаться природой, я день-деньской валялась в своей комнате под кондиционером, в то время как все мое семейство предпринимало тщетные попытки бороться с моей затянувшейся депрессией. В ход шли любые ухищрения. Мама с невесткой наперегонки забивали мой шкаф новой одеждой, а туалетный столик — косметикой и парфюмерией. Им обеим пришелся по душе мой новый имидж, и теперь они вознамерились закрепить эффект полной сменой моего гардероба. Папа пачками таскал из библиотеки МГУ монографии и последнюю периодику по социологии. А Славка, старательно искупающий вину за все наши с Женькой неприятности, приволок в дом какого-то долговязого хмыря под видом делового партнера. Тот весь вечер нелепо пыжился, усиленно строил глазки и пытался меня куда-нибудь пригласить. Я, естественно, отказалась, так как амурных настроений во мне никаких не наблюдалось, а спортивным азартом никогда не страдала.

Федю мы так и не нашли. Напрасно мы с Женькой и Гришаней, глотая придорожную пыль, три недели мотались по коттеджным поселкам в окрестностях города. Прочесали все, сначала по южной трассе, затем, на всякий случай, и по остальным направлениям. Все напрасно. Мы нашли десятки строящихся гостевых домиков, больше сотни строительных бригад, и в этих бригадах изредка даже попадались работники с именем Федя. Но нужный экземпляр так нигде и не отыскался. То ли его стройка скоропалительно завершилась, то ли он сам приложил усилия к тому, чтобы потеряться навсегда.

Зато в самом начале августа представители украинских правоохранительных органов связались с московскими коллегами. В киевском автосалоне «Мерседес» был замечен человек, один к одному схожий с Зиминым. Гришаня в сопровождении сотрудников соответствующих структур немедленно вылетел в Киев. Глеба Николаевича задержали, когда он прибыл в салон с наличностью, намереваясь зарегистрировать покупку. Без шума и пыли беглеца под конвоем спровадили на родину. А уж там Зимина раскололи, как перезревший грецкий орех. Его версия событий практически полностью совпала с теми выводами, что сделала я.