Тем временем охранные ордера продолжаются оставаться тем, что Линден Гросс называет «естественной реакцией» органов защиты правопорядка. Я не могу даже риторически задать вопрос о том, должен ли кто-нибудь умереть, прежде чем тут произойдут изменения, потому что так много людей уже умерло.

* * *

Тысячи изученных случаев убедили меня в том, что совершить успешный побег — умнее, чем пытаться изменить мужа-насильника или ввязываться в войну, даже когда полиция и суды находятся на вашей стороне. Как и в случае с другими аспектами обеспечения безопасности, государство не в состоянии исправить отношения, базирующиеся на насилии. Многие сотрудники органов правопорядка, горящие желанием помочь, по понятным причинам с трудом воспринимают мысль о том, что существуют такие формы преступности, бороться с которыми они не в силах. К счастью, есть также закаленные опытом полицейские, которые знают о таких случаях все и становятся героями. Так произошло с Лайзой.

Лайза не знала, что сержант полиции и до этой ночи много раз видел покрытые синяками лица. Она думала, что ее ситуация уникальна, и была уверена в том, что управление начнет действовать сразу, особенно когда она рассказала, что муж приставлял к ее голове пистолет.

За час до этого, после того как Лайза вылезла из окна и пробежала несколько темных кварталов, она оглянулась и поняла, что потерялась. Но если смотреть на ситуацию шире, то она, наоборот, нашлась. Она словно заново открыла себя — молодую женщину, какой она была пятнадцать лет назад — до того, как он начал ее избивать, до того, как пытался задушить, и до того, как случился этот инцидент с пистолетом. Последний случай видели дети, но теперь они увидят, что она стала сильнее, что ее поддерживает полиция. Они увидят, как отец просит прощения, и потом все будет хорошо. Полиция немного приведет ее мужа в чувство и заставит его относиться к ней как положено, и все будет хорошо.

Она гордо сказала сержанту: «Я не собираюсь возвращаться к нему, пока он не пообещает никогда не бить меня». Сержант кивнул и протянул ей через стойку несколько форм. «Заполните их — заполните их до конца, — и я положу их вон туда», — он показал на небрежную стопку форм и рапортов на верху шкафа.

Сержант посмотрел на молодую женщину, на женщину, которая собиралась вернуться к своему мучителю, к человеку с пистолетом, который, по его словам, был куплен для самообороны, а на самом деле — для защиты своего «я».

И тогда сержант произнес слова, которые изменили жизнь Лайзы, слова, за которые она будет благодарить его через десять лет, слова, которые подтолкнули ее к уходу от жестокого мужа: «Сейчас вы заполните эти формы и вернетесь домой, а в следующий раз я возьму их в руки, потому что он вас убьет».

С этих слов начинается история, которую в моем офисе слышат по нескольку раз в месяц. Прежде чем встретиться со мной, образованная молодая женщина могла рассказать ту же историю подругам, психологу, частному детективу, адвокату, офицеру полиции, возможно, даже судье, но проблема никуда не делась. Это история о ситуации, которая сначала казалась невинной или по меньшей мере контролируемой, а теперь кажется пугающей. Это история о человеке, который сначала вел себя как обычный поклонник, но вскоре раскрылся в ином качестве.

Мы выделяем две обширных категории сталкинга: назойливое преследование со стороны незнакомца и назойливое преследование со стороны известного жертве человека. Случаи, когда совершенно незнакомый человек зацикливается на рядовом гражданине, по сравнению с другими видами сталкинга очень редки и почти никогда не приводят к проявлениям насилия. Поэтому я буду разбирать случаи, которые влияют на огромное количество жертв: преследование со стороны того, кто имеет романтические стремления, очень часто со стороны того, с кем женщина знакома, кому назначала свидания.

Хотя средства массовой информации любят изображать сталкеров как уникальный тип преступников, те, чьим объектом становятся обычные граждане, и сами не так уж необычны. Это не пришельцы с Марса, а жители Майами и Бостона, Сан-Диего и Брентвуда. Это парень, с которым встречалась ваша сестра, мужчина, которого взяли на работу в вашу компанию, молодой человек, за которого вышла замуж ваша подруга.

Чтобы лучше разобраться в вопросе, мы, мужчины, должны видеть в них «одного из нас». Выступая с лекциями по всей стране, я иногда задаю слушателям вопрос: «Сколько из присутствующих здесь мужчин выясняли, где живет или работает девушка, не спрашивая ее напрямую? Сколько мужчин проезжали мимо дома девушки, чтобы посмотреть, какие машины там стоят, или звонили, чтобы услышать, кто подойдет, и после этого вешали трубку?».

По лесу поднятых рук я понял, что очень многие допускают такое поведение. После одной такой лекции ко мне подошел полицейский, который был среди слушателей, и попросил разрешения поговорить со мной с глазу на глаз. Он рассказал мне, что только сейчас понял, как назойливо преследовал курсантку полицейской академии, где в ту пору работал. Она отказывала ему в течение восемнадцати месяцев и все это время переживала, что отказ повлияет на ее карьеру. «Она никак не показывала, что хочет завязать со мной отношения, но я не сдавался, ни на одну секунду, — сказал он, — и это окупилось. Мы поженились».

Допустим, это окупилось. Но эта история говорит нам о том, насколько сложна проблема преследований на романтической почве. Очевидно, что в последние десятилетия ставки при сопротивлении «романтическим поползновениям» возросли многократно — для женщин. Существует некая невидимая линия между «допустимым» и «это уж слишком», причем мужчины и женщины не всегда приходят к согласию о том, где проходит эта граница. Преследователи и их жертвы не соглашаются в этом вопросе никогда, но порой по-разному понимают ее также полиция и жертвы.

Когда речь заходит о насилии, в этом вопросе согласны все, но почему мы не можем достигнуть консенсуса, прежде чем зайдем так далеко? Чтобы ответить на этот вопрос, я должен напомнить о персонаже Дастина Хоффмана, ворвавшемся в церковь, и героине Деми Мур, пришедшей без приглашения на деловую встречу. Дальше я буду говорить об обычных людях, и нужно заранее обсудить терминологию. Может показаться, что это не имеет отношения к сталкингу и назойливому преследованию, но я уверен, что ваша интуиция уже подсказала вам — это не так.

В шестидесятых годах вышел фильм, в котором приятным языком рассказывалось о том, как молодой человек может ухаживать за женщиной. Этот фильм называется «Выпускник» (The Graduate). Герой Дастина Хоффмана назначает свидание девушке (ее играет Кэтрин Росс) и просит ее выйти за него замуж. Она говорит «нет», но он не слышит ее. Он ждет ее после уроков у школы и просит снова и снова. В конце концов она пишет ему письмо, в котором говорит, что хорошо все обдумала и решила не выходить за него. На самом деле она уезжает из города и выходит замуж за другого. Это могло бы показаться достаточно ясным намеком, но не в кино.

Чтобы найти ее, Хоффман использует методы сталкинга. Он притворяется другом жениха, затем — членом семьи, потом — священником. В конце концов, он находит церковь и врывается в нее всего лишь через несколько секунд после объявления Кэтрин Росс женой другого мужчины. После этого он избивает отца невесты, бьет еще нескольких человек и размахивает большим деревянным крестом, чтобы отбиться от гостей, которые пытаются прийти на помощь семье.