Теперь сомнений не осталось, надо срочно связываться с Москвой.

К «вертушке» Бойда подлетели машины спасателей. Питер на время отвлекся. Везучий начальник американского отдела «Networld» выжил и даже самостоятельно выбрался из-под обломков вертолета.

Фоули лихорадочно схватил «шпионский» смарт. Он-то знал точно, в чем причина сказочного везения Бойда и что последует дальше. Фоули выбрал номер Влада и коснулся значка «вызов». Смарт неожиданно отключился. Питер потыкал в экран, но машинка не отреагировала. Тогда Фоули вынул из нее инфокристалл и попытался вставить его в свой обычный смарт. Форматы не совпадали, но то, что на кристалле имеется продолжительная запись, смарт подтвердил.

Сохранилась, и то хорошо. Такую жизненно важную информацию можно перебросить и с помощью «Networld». Пусть он теперь ненадежен, но риск оправдан. Добрецов должен увидеть и услышать все немедленно! Вот только как наладить связь? Один смарт сдох, другой «не в формате». Выйти через навигатор машины? Он тоже «не поддержит» запись. Нужен новый смарт! Пусть и не такой умный, как этот «шпионский», просто с тем же стандартом обработки данных. Где его взять? Да купить в ближайшем маркете, что тут думать?

Питер завел машину и повернул голову вправо, высматривая достаточный разрыв, чтобы вклиниться в попутный поток транспорта.

Неожиданно перед глазами возник образ Даны. Он был полупрозрачным и будто бы наслаивался поверх картинки с тысячами мелькающих машин. Фоули удивленно заморгал. Что за галлюцинации? На краю поля зрения возникло что-то еще — не машина и не видение. Питер хотел обернуться, но не успел. Все, что он успел, — уловить боковым зрением, как над задними сиденьями сгущается черное облако. Затем какая-то могучая сила швырнула Питера вперед, головой в ветровое стекло. Послышался оглушительный звон, грохот, и мир вокруг Фоули начал стремительно погружаться в бархатную тьму.

«Глупо, — мелькнула мысль, — за всю жизнь так ничего и не сделал. Отлежал свое время, как тушенка на складе госрезерва, да и попал под списание. А ведь почти начал новую жизнь. Встретил Дану. Не хватило каких-то двух шагов… Очень глупо, мистер Уфимцев… И Добрецову не дозвонился. Плохо… Хотя, наверное, теперь не важно…»

Последним в непроницаемый бархат впитался образ Даны.

Москва, 10 сентября

Уверенность и четкость, с которой Добрецов раздавал приказания, в том числе и по смартфону, подействовали, как допинг. Вертолет еще не приземлился на территории «Новых Сокольников», а в резиденции уже кипела работа. Прибывшие на борту «трансформера» охранники и члены команды Владислава сразу же подключились к делу, и буквально через полчаса все приготовления к экстренной эвакуации были завершены. Оставалось лишь проложить маршрут, но зависел он от дальнейшего развития ситуации в офисе. А ее развитие, в свою очередь, зависело от великого множества тонких политических нюансов, в частности, от результата переговоров Добрецова с высокими чинами в самых разных министерствах.

Пока Владислав с помощью многозначительных фраз и особых аргументов пытался разрушить возникшие поперек течения событий дамбы, всем остальным не оставалось ничего иного, как следить за местностью и в сотый раз проверять оружие, технику и снаряжение. Путь впереди мог лежать любой протяженности. От кратчайшего — разбрестись по коттеджам при благоприятном исходе, и до самого дальнего — за рубеж. Причем не ближе Австралии. Для надежности. Реальными промежуточными вариантами были база отдыха на Валдае или дальняя командировка в Уральские горы. Там у Добрецова был припасен какой-то секретный склад-бункер, о котором толком ничего не знал даже вездесущий Климов. Выбор одного из этих двух вариантов тоже пока не был сделан.

— А надо бы решить на берегу, — рассуждал Вася, прогуливаясь перед Барковыми по мягкой хвойной подстилке. — Будь это все в одной стороне, еще ладно, куда долетели, там и хорошо. Но тут-то — один объект на западе, другой на востоке. Устанешь круги нарезать.

Саша и Лена сидели на скамеечке под соснами, наблюдая, как Олежка «охотится» на беспородного щенка, прикормленного недавно сердобольными работницами кухни. Между малышами еще при первом знакомстве установилась прочная дружба, и теперь они резвились при каждом удобном случае.

Между родителями Олежки тем временем окончательно образовалась пропасть, заполненная жидким азотом. В смысле, их отношения из прохладных превратились в сверхледяные. Да, они сидели сейчас почти рядом и наблюдали за сыном, не думая ни о чем плохом, но они больше не были семьей. Просто людьми с общим прошлым и общим ребенком. Но это их не объединяло. Баркову пришло на ум довольно бездушное, но верное сравнение — они были, как два акционера одного предприятия. Да, обоих интересует развитие фирмы и прибыли, но это не повод, для того чтобы жить под одной крышей и любить друг друга. Порвалась та невидимая нить, которая сшивает любую семью. Истлела и порвалась. А новую взять было негде. Да и не очень-то хотелось.

Щенок завалился на спину и подставил приятелю круглый розовый живот. Малыш незамедлительно встал на четвереньки и прижался к животу собаки щекой. Поймал!

— Олежек! — прикрикнула Лена.

Отреагировал не мальчик, а пес. Испугавшись окрика, он вывернулся из объятий приятеля, снова встал на лапы и вприпрыжку, по-детски неуклюже бросился в сторону. Правда, отбежал он недалеко, на пару метров. Олежка поднялся с четверенек и продолжил «охоту».

— Климов! — позвала издалека Тома. — Ты где?!

— Здесь, воздухом дышу! — Вася помахал рукой. — Иди сюда!

— Он вам не мешает? — приблизившись, спросила у Барковых Тамара.

— Нет, — Саша поднял взгляд. — Присядь, подыши с нами.

— А что здесь, травка особая растет? — Тома усмехнулась. — Или цветочки?

— Сосны! — воскликнул Вася. — Это же настоящее чудо! Отойди на десять метров!

— Я только присела, Вася, — Тома измученно улыбнулась. — Ноги гудят. Целый день, как савраска.

— Тогда поверь мне на слово — десять метров в сторону, и воздух совершенно другой! Грязный и вонючий. А здесь… красота!

Он медленно потянул носом и шумно выдохнул.

— То, что в сосновом лесу дышится легче, мы чувствуем и без твоих живописаний, но никого это не приводит в такой восторг, — заметила Тома. — Признавайся, Климов, ты «дунул»? Или рюмашку пропустил?

— Дую я только на горячий чай, — гордо заявил Вася, — а рюмашки в походных условиях — моветон.

Он достал из внутреннего кармана плоскую фляжку и протянул Тамаре, но та отрицательно покачала головой. Тогда Климов предложил отведать горячительного Саше.

— Что там?

— Коньяк, конечно. А ты думал «энерджайзер» с амфетаминами?

— С тебя станется.

— Коньяк, Саня, пять звезд, ничего другого не употребляю, — Вася отвинтил пробку. — Не стесняйся.

Барков пригубил и вернул емкость владельцу. После активации «Сокола» пить, чтобы опьянеть, стало бессмысленно, биокомп стимулировал выработку в организме всевозможных гормонов и ферментов в таком соотношении, чтобы носитель всегда оставался в оптимальном рабочем состоянии. В частности — в трезвом уме. То есть любая доза алкоголя расщеплялась на безвредные составляющие практически мгновенно. Все, что оставалось Баркову, — оценивать вкус и аромат напитков и получать от этого моральное удовлетворение. Обычно для дегустации вполне хватало глотка.