Рубашка была мокрой, воздух застревал в легких. Краем глаза он видел белые лица сидящих рядом Вальтеров-тезок. Рты приоткрыты, в глазах — серебристый отблеск. Проняло ребят до костей, а еще сомневались: идти ли, не идти.

Странно, но саму певицу он почти не замечал. Может, потому, что платье Кирии было черным, растворяя силуэт в полумраке сцены. А может, дело совсем в ином. Экстравагантная оперная дива с многобуквенным, в половину афиши, именем, в этот миг была лишь тенью непобедимой Casta Diva, Пречистой богини, волшебством ее голоса призванной в этот мир.

И когда после минуты тишины рухнул вал аплодисментов, Уолтер понял, что сил больше нет. Хотелось уйти, убежать, вдохнуть полной грудью ледяной горный воздух, послушать тишину…

Великая Кирия знала силу своего волшебства. Поклонившись, улыбнулась залу:

— Мы закончили, друзья! Благодарю!..

Переждала овацию, провела ладонью по лицу.

— Нет, это вам спасибо. По-настоящему я живу только в такие минуты — и только благодаря тем, кто слушает. Сегодня я сделала, что смогла. Но у меня остался долг. Человек, которому я желаю добра и счастья, просил исполнить танго. Простое, незамысловатое, хотя и очень красивое. Пусть будет так.

Сидевший рядом Вальтер-второй пнул тезку-Теннесси в бок. Перри сам был виноват, хвастанул перед концертом.

— В этом мне поможет моя лучшая подруга, моя сестра — княгиня Марг! Прошу!..

Уолтер ахнул. Рядом с черным платьем — синее. Сверкающая брошь у горла, белые перчатки до локтей. Лицо строгое, ни улыбки, ни привычных ямочек.

Аплодисменты, тишина, первые такты знакомой музыки…

Пели по очереди, первый куплет достался Кирии. Исполняла она прекрасно, но молодой человек внезапно ощутил острое чувство разочарования. Всем хорошо танго, но это не песнь, достойная богини. Устыдился, заставил себя слушать, вспомнил, как пела Анна за рулем авто.

А потом вперед выступила Марг. Уолтер вздрогнул — голос княгини прозвучал незнакомо. Тяжелый, почти мужской.

Мелькнула и пропала мысль: почему она сама не выступает? Отогнал подальше, не его это дело. Женщина в белых перчатках до локтя поет сейчас для него, совершенно незнакомого парня. Хорошо, что он догадался купить большой букет чайных роз.

Кирия! Третий куплет, тот самый, заветный. Эх, жаль, рядом нет сероглазой!

Чего-то такого Уолтер и ожидал. Улыбнулся горько, сжал до боли кулаки. Черное распятие на стене, бронзовый цветок с десятью лепестками. «Примите мои искренние соболезнования.» Какой уж тут покой!

Он уже собрался аплодировать, но внезапно княгиня Марг вновь шагнула вперед. Значит, куплетов не три, четыре? Может, Уолтеру и показалось, но на короткий миг их взгляды встретились. В глазах певицы в синем — печаль и боль.

Танго!

* * *

— Не простудитесь?

— А?!

Очнулся, взглянул налево. Никого! И сзади никого, только горящие окна отеля и чей-то мотоцикл возле входных дверей. Поздний вечер, ледяной горный воздух, мерцающий звездный полог, черные вершины гор…

И словно с небес — веселый смех, хрустальный колокольчик.

— Боже! Вот она, волшебная сила искусства. Сюда бы Кирию, порадовалась бы. Но так нельзя, господин Перри, по ночам здесь — Арктика. Все-таки два километра над морем.

Наконец догадался, посмотрел направо. И все стало на свои места: княгиня Марг в теплой куртке с меховым капюшоном, длинная дамская сигарета в тонких пальцах левой, на правой — перчатка. Ямочки на щеках, улыбка. И он в одном костюмчике и легких летних туфлях. Без сигареты — некурящий.

Уолтер попытался вспомнить, кому он вручил чайные розы. Не смог и устыдился.

— Я в опере никогда не был, — проговорил он, словно извиняясь. — Звали, а мне лень. Думал, зачем куда-то идти, когда есть радио. Вы… Вы замечательно пели, княгиня! Спасибо!..