Под его взглядом я легла на подушки и уставилась в потолок.

– Умница.

Час спустя я, запершись в ванной, ожесточенно терла себя лоскутом ткани, смывая прикосновения графа. Его губы, его руки … Везде… Ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу его!

Я уважала Йарру, почти любила, считая если не отцом, то заботливым дядюшкой, а он!.. Он!..

– Ну же, Лира, отпусти себя. Я ведь вижу, что ты близко… Упрямая ты девчонка. Не сдерживайся. Да… Да, вот так… Да… Да… – И мой полустон-полувсхлип ему в рот. – Хорошо, м-м?

– Нет!

Смех, шлепок.

– Умойся.

Зеркало отражало мою бледную, как у привидения, физиономию с искусанными алыми губами. Глаза заплаканы, на плече, на груди маленькие красно-синие пятна – следы поцелуев, на бедре медленно проступает пятерня.

Как он мог так со мной поступить? Я ему верила! Доверяла! Я ему жизнь спасла, а он!.. Он!..

Я сидела в углу ванной и тряслась от сухих рыданий. Почему? За что?!

Утром граф почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы провести день в седле.

– Едем в замок, – коротко приказал он, надевая чистую, только что из прачечной, рубашку и дублет.

– Да, господин, – пробормотала я.

Йарра притопнул и поднял мой подбородок.

– Не опускай глаза, когда говоришь со мной.

– Хорошо, не буду.

Я коротко взглянула на него и отвернулась.

Граф погладил меня по щеке, по шее. Рука скользнула вниз, и я отпрыгнула, прижавшись к стене. Он не стал меня догонять.

– Распорядись насчет лошадей и завтрака.

– Да, господин.

Завтрак прошел мирно. Ну, настолько мирно, насколько мог быть. Управляющий, узнав, наконец, КТО все это время жил в одном из номеров, вьюном вился, пытаясь угодить: и свежая еда, и лучшие вина, и новый плащ для меня «в качестве скромного дара», и мелкие гематиты для одноразовых сеансов связи. Думаю, прикажи граф облизать копыта лошадям – он бы и это сделал.

– Откуда кони? – спросил Йарра, когда мы стремя в стремя спускались вниз по улице, направляясь к городским воротам.

– У трактирщика наняла.

– С каких пор трактирщики владеют чистокровками?

Я лишь плечами пожала. Пусть сам узнает. Может, к этому времени Тим успеет провести проверки. Не хватало еще и брата подставить.

Проезжая городские ворота, я придержала коня, пропуская графа вперед. Поднялась на стременах, глядя влево, на серое здание тюрьмы с окнами-форточками. Где-то там сейчас Алан…

– Лаура! – окликнул меня Йарра, для которого стража уже расчистила коридор между телегами, подводами и простолюдинами, прижимающимися к стенам.

– Если ты попытаешься пробраться в тюрьму или устроить своему приятелю побег, второго шанса я ему не дам, – сухо сказал граф, когда мы покинули Эйльру, будь она проклята.

– Я даже не думала об этом!

– Вот и хорошо, – кивнул Йарра.

– Ваше сиятельство, я могу спросить?

– Спроси, – милостиво кивнул он.

– Как вы узнали, где я?

– Ты перестаралась, прикидываясь перед стражей беспомощной леди, над которой зло пошутили. Начальник караула счел необходимым доложить, что моя подопечная по чьему-то недосмотру едва не отправилась в бордель вместо гостиницы.

– С-скотина!

– Не скотина, а порядочный человек и предусмотрительный командир, – хмыкнул граф. Дорога вильнула, свернув за холмом и на несколько минут скрыв нас от других путешественников. Йарра схватил моего коня под уздцы, вынуждая остановиться. – Просто прими, что я всегда буду знать, где ты и с кем. В глаза смотри, когда я с тобой говорю!

Как гадко, как страшно было это слышать… И снова чувствовать себя бесправной девчонкой. Глаза графа светло-голубые и становятся еще светлее, когда он злится, почти теряют цвет, превращаются в холодные прозрачные льдинки. Выдержать его взгляд я не смогла, отвернулась.

– Раньше вы были добры ко мне. Чем я провинилась теперь?

– Я и сейчас могу быть добрым. Все зависит от тебя.

– От того, справлюсь ли я с заданием?

– Не будь дурой, Лира. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

Понимаю, да.

– Я не хочу быть вашей подстилкой! Вы же… Вы же репутацию мне погубите! – вцепилась я в то, что он сам велел мне беречь.

Йарра хмыкнул.

– Когда кухонная девка без роду и племени рассуждает о репутации – это забавно.

– Я уже давно Орейо!

– Благодаря мне! – раздраженно выплюнул он. – Всем, что ты имеешь – именем, домом, тряпками, что на тебе надеты, ты обязана мне! Даже жизнью! Напомнить, что у нас в княжестве делают с убийцами?

– Вы сами хотели убить своего брата, – прошипела я. – Я прекрасно помню перстень с ядом! Скажите, – вдруг осенило меня. Как ударило. – А в живых вы меня оставили только из-за флера, да? Вы с самого начала хотели сделать из меня чью-то шлюху?! Светлые, как же все просто, – истерично рассмеялась я сквозь слезы, – меня учили – но чему?! Шифрованию, чтобы я могла читать чужие письма, алхимии и травам, чтобы я могла травить ваших врагов, фортификации, чтобы я могла оценивать их укрепления! Вы поощряли меня ковыряться в замках, чтобы я научилась… чему? Воровать?! Конечно, кто подумает на девчонку, которая умеет быть такой милой? Ну и плесень же вы болотная!.. А зачем же вы в бордель за мной прибежали? Я бы там тоже чему интересному научилась!

От пощечины я чуть не вывалилась из седла. Храпели напуганные криками кони, приплясывали, порываясь рвануть с места.

Прижимая замерзшую ладонь к разбитой губе, я тяжело сгорбилась. А Тимар, Тимар знал об этом? Наверняка ведь догадывался! Наверняка понимал! Лицемер! Светлые, как же плохо, как же больно…

Сильные руки перетащили меня из седла в седло. Йарра подхватил поводья коня, на котором я сидела раньше, закрепил их, чтобы жеребец следовал за нами.

– Лицо покажи, – тихо сказал он. Прижал платок к моей губе, останавливая кровь, потом свернул ткань, вытирая мне слезы.

До самого замка он правил конем то одной рукой, то коленями, крепко прижимая меня к себе и растирая мои мерзнущие руки. Перчатки я тоже умудрилась потерять.

В нескольких лигах от дома, когда зубцы замковой стены стало видно даже из низин, на дорогу вылетела грязная пантера. Приветственно мявкнула и села – она привыкла, что к незнакомым коням подходить не следует, даже если верхом обожаемая я.

Рука графа все еще сжимала меня поперек живота.

– Можно, я пройдусь? Пожалуйста, – попросила я.