К несказанному удивлению ополченцев, сопровождающие Великого Пятого, выйдя из палатки, начали растирать лица снегом. Простодушные аборигены облегченно вздохнули, когда увидели, что Задов Пятый не собирается подвергать себя самоистязаниям. Лева с пониманием отнесся к косым взглядам аборигенов, высокомерно поясняя:

– Храпели, мешали спать! Оба наказаны.

Желтошапочники понимающе закивали. Строг и справедлив Учитель. Кто же будет по доброй воле тереть лицо снегом?

Оказывается, ночью Раши-лама высылал лазутчиков. Вернувшиеся из разведки сообщили, что нижняя тропа – единственный проход к Старой дороге. Она идет к перевалу по узкой лощине с крутыми травянистыми склонами. Укрыться в лощине негде – ни скал, ни холмов. На дальнем перевале была замечена группа людей в такой же белой одежде, как у Далай-ламы Пятого и его спутников. Основные силы, очевидно, были на подходе.

– Нам надо задержать их на ночь,– сказал Шаманов.

– Ночной бой с превосходящими силами противника в горах… – Даже невозмутимого Кузнецова открывающаяся перспектива сильно обеспокоила.

– Замечательно! Кроме идиотских приказов, вы еще чем-нибудь развлекаетесь? – взвился Задов, но сник под тяжелым взглядом обер-лейтенанта.

Нижний участок одного из склонов ущелья обрывался сорокаметровой отвесной стеной. Выше склон был покрыт густым лесом. По дну ущелья протекала неширокая бурная река с пологим левым берегом. От нее и уходила через навесной мост дорога, ведущая к цели немецкой экспедиции.

Кузнецов отправил к мосту группу ополченцев с ружьями. Они мигом разрушили мост, перерезав канаты, натянутые между берегами. Желтошапочники залегли в прибрежном нагромождении скал. Быстрое течение тут же унесло доски настила и перекрученные канаты, разбивая бревна в мелкую щепу об острые клыки порогов.

Кузнецов собрал все гранаты и осторожно связал из них две грозди. Он перевязал ребристые зеленые стальные шары обрезком альпшнура. На каждую связку Николай выделил две катушки с тросами. Задов незаметно заначил одну лимонку – так, на всякий случай. В прижимистости он порой не уступал начальнику склада Хохелу, причем оба предпочитали называть это общее качество предусмотрительностью. Наблюдая за манипуляциями командира группы, Раши-лама полюбопытствовал:

– Как ее можно разобрать, чтобы посмотреть устройство?

– Дергаешь за кольцо, и она разбирается сама, причем очень быстро,– философски объяснил Николай, показывая на чеку.– Но учти, что граната без чеки очень опасна, и лучше дарить ее врагам без промедления.

Он послал две группы желтошапочников заложить заряды, чтобы взорвать скалы и обрушить каменную лавину на тропу, по которой пойдет караван. Замысел был в том, чтобы накрыть немцев в каменном капкане. Сигналом к подрыву зарядов и общему наступлению была назначена очередь трассирующими пулями.

Отправляя группу, Кузнецов подробно объяснил, как осуществить подрыв из безопасного укрытия.

Потом он выбрал огневые позиции для ополченцев с ружьями, учитывая возможность камнепадов и схода снежных лавин. Остальные, вооруженные копьями и луками, были вместе с Раши-ламой отправлены в тыл, за каменную гряду. На исход боя они повлиять не могли, а бессмысленных жертв Николай не признавал. Теперь оставалось одно – ждать.

– Зря вы думаете, что мы будем отсиживаться за вашими спинами! – возмущенно произнес Раши-лама.

Задов картинно пошевелил бровями. Этого оказалось достаточно, и нестройная толпа понуро двинулась в тыл. Ни у кого не хватило духа перечить Великому Пятому, неустанно заботившемуся о своих учениках.

Через несколько часов ожидания даже горцы, привычные к стуже, начали замерзать. Разведчики, одетые в пуховики под белыми маскхалатами, давно лязгали зубами, выбивая морзянку. Одному Латыну все было нипочем. Шаманов зорко осматривал дорогу в бинокль, иногда давая глазам отдых. Неудивительно, что отрядный священник первым заметил егеря из головного дозора, разведывавшего дорогу впереди каравана.

На дальнем склоне лощины среди сугробов были разбросаны переплетенные стволы держи-дерева. Из леса, искусно лавируя среди стволов, вылетел лыжник. За спиной – автомат, за поясом – гранаты на длинных рукоятках. Каска была лихо сдвинута на затылок, и Латын хорошо видел в бинокль сосредоточенное обветренное лицо в темных очках. Мчащаяся фигура была воплощением воли и силы. Стремительный поворот у обрыва окутал лыжника облаком снежной пыли. Притормозив и внимательно оглядевшись, он снова помчался вдоль крутого склона. Казалось, не было такой силы, которая могла бы его остановить…

Вслед за ним появились еще три «эдельвейса». Пушистый снег вихрем вился за лыжниками. Пройдя склон, дозорные замелькали среди деревьев и скрылись в лесу.

Именно в этот момент разведчики заметили в верховьях ущелья, в том месте, где тропа выходила прямо к леднику, большой караван навьюченных животных и цепочки немецких солдат, направлявшихся к перевалу. Среди тюков хорошо были видны короткие трубы минометов и безоткатных горных орудий.

Кузнецов наблюдал в бинокль за приближающейся колонной и с раздражением понимал, что пока бессилен что-либо предпринять. Николай продолжал наблюдение за вражеским отрядом. Вызывала восхищение блестящая экипировка эсэсовцев. Каждый боец имел все необходимое для боевых действий в горах: ледорубы, десятизубые «кошки», белые штормовые костюмы, спальные мешки, лыжи с жестким креплением, снегоступы, рюкзаки, мотки лавинных шнуров, защитные черные очки, и это не считая автоматов, карабинов с оптическими прицелами и ручных пулеметов.

Колонна, извиваясь змеей, втянулась в ущелье. Теперь медлить было нельзя: разведчиков могли обнаружить, и фактор внезапности был бы безвозвратно потерян. Кузнецов выпустил по каравану очередь из автомата. Огненно-желтые огоньки полетели к цели.

Вслед за очередью прогремел первый взрыв. Второго взрыва, который должен был закупорить выход из ущелья, не последовало.

Подрывом гранат сорвало множество камней и снежных глыб. Они двинулись вниз, увлекая за собой снег и камни, и вот уже грозная лавина неслась на колонну фашистов, сметая все на своем пути. Вот лавина достигла дороги, и склон окутался густым облаком снега. Когда облако осело, разведчики увидели жуткую картину. Стихия смела весь авангард каравана. Уцелевшие лошади метались, обезумев от страха, не в силах оборвать упряжь, топча при этом солдат, чудом оставшихся в живых. Среди скальных обломков лежали исковерканные тела, валялось оружие, альпинистское снаряжение, ящики с боеприпасами. Если бы удался второй подрыв, победа была бы полной.

Оставшиеся в живых начали беспорядочно отстреливаться. Огонь велся наугад. Паника, поначалу охватившая караван, стихла, и ветер доносил до разведчиков резкие выкрики команд. В бинокль хорошо было видно: егеря быстро и сноровисто строили из каменных обломков и кусков льда огневые точки и укрытия, в то время как солдаты артиллерийских расчетов собирали и устанавливали минометы и орудия.

В синем небе над перевалом стали появляться облачка разрывов. Гитлеровцы обстреливали из ущелья предполагаемые позиции неизвестного противника. Беглый огонь велся поочередно, по «квадратам». На противоположном склоне у реки рвались снаряды и мины.