– Заткнись и сядь, – досадливо оборвал ее Ефимов. – Сейчас поговорим о главном. Ешь, я же вижу, что ты голодна. Налей ей, Костя. Поговорим о главном, конечно, если ты хочешь выбраться отсюда живой. Я тебя не пугаю, Федько, просто получился такой расклад, при котором либо ты принимаешь все условия нашей игры, либо я буду вынужден тебя умертвить. Поэтому выслушай и все взвесь. Первое и непременное, что ты должна сделать, – это вернуть марки и доллары, и если этот первый пункт нашей программы ты выполнить отказываешься, то говорить нам больше не о чем. Учти, я не шучу, вы на всю жизнь покалечили мою дочь, и канителиться я долго не намерен. Итак, за тобой слово.

– Я уже поместила их в дело, – пробуя почву, прошептала она белеющими губами.

– У меня нет больше слов, – сожалея, ответил полковник. – Доедай паштет, и…

– Что «и…»? Что значит ваше «и…»? – чуть не подавившись, вскричала она. – Что «и…»?!

– Костя, принеси из сарая два полиэтиленовых мешка, тех, из-под удобрения.

– Я понял, полковник, только мочить я ее не буду, прибрать – пожалуйста: и заверну, и перевяжу, и перенесу, и закопаю.

– Не волнуйся, сам управлюсь, не первый год замужем, иди за мешками, а я тем временем все улажу. Мне уже терять нечего. Иди!

– Умоляю, не надо! – наконец-то взвыла доведенная до отчаяния Наталия Николаевна. – Я все скажу, я все отдам.

– Когда? – бесцветно спросил тесть.

– Завтра, – моментально начиная лукавить, выпалила она.

– Нет, только сейчас, а если не можешь, то это уже не наша вина. Костя, иди за…

– Не надо, я могу отдать сейчас.

– Что и требовалось доказать. Как ты намерена это сделать?

– Я поеду и привезу, можно вместе с вами.

– Нет! – решительно возразил я, достаточно хорошо зная ее подлую натуру. – Так у нас дело не пойдет. По тому адресу, который ты укажешь, поеду я один, а ты тем временем трепетно и истово будешь ждать моего появления под бдительным оком полковника, который, в случае моего невозвращения, таки открутит тебе голову. Резонно?

– Абсолютно, – одобрил Ефимов. – Наталия Николаевна, придется согласиться с такой постановкой вопроса.

– Но без меня там деньги могут не отдать, – опять что-то прикидывая, засомневалась стерва. – Даже наверняка не отдадут, а тем более они хранятся в двух местах.

– Тогда тебе придется написать твоим хранителям такие письма, чтобы они встретили меня с почестями, а деньги отдали с радостью. Полковник, я прав?

– Только таким я вижу решение всех наших проблем. А каково ваше мнение, уважаемая Наталия Николаевна? Думаю, оно аналогично?

– Ну хоть немного, хоть десять процентов вы мне оставьте, – вдруг жалко скривив побитую рожу, заканючила она.

– Не можем, уважаемая, при всем нашем желании не можем, потому как эти деньги мы сегодня же вернем в банк.

– Не надо вешать мне на уши лапшу, я ею уже объелась! – обретая некоторую уверенность, засмеялась она. – Эти сказки мне еще в детстве рассказывал дядя Вова. Не верю я в такие подвиги.

– Как тебе будет угодно, да и, собственно говоря, к делу это не относится. От тебя требуется написать соответствующие письма и ждать освобождения в том случае, если Константин Иванович привезет деньги.

– А если не привезет?

– Мешки готовы.

– А если он не привезет по причинам, от меня не зависящим? – вспотела Федько.

– Тогда проанализируем ситуацию и примем решение на месте, но лично для тебя было бы куда лучше, чтобы все сложилось по писаному.

– Хорошо, давайте бумагу и оставьте меня на десять минут в покое.

– Обязательно, но только не выходя из этой комнаты.

Выдав ей все необходимые письменные принадлежности, мы с тестем отошли к двери, вполголоса обсуждая правильность выбранного нами пути. После недолгого совещания мы пришли к выводу, что иного выхода у нас просто нет, а кроме того, полковник намекнул, что в запасе у него для Наталии Николаевны есть большой сюрприз, но об этом я узнаю позже.

– У меня все готово, – зло и вызывающе прошипела Федько, размахивая двумя половинками стандартного листа. – Будете рецензировать или повезете так?

– Ну что вы, Наталия Николаевна, – пробасил полковник, забирая бумаги. – Как можно? Я с детства обожал читать чужие письма, не откажу себе в таком удовольствии и сейчас, тем более что они касаются всех нас. Итак.

«Зинка, привет, Наталия. Совсем закрутилась, и нет даже минутки, чтобы к тебе забежать и поболтать. По уши в делах. Сегодня у меня презентация, а все мои туфли не годятся даже для посещения туалета. Те, которые я оставила у тебя, сегодня мне будут как раз. За ними забежит мой очередной придурок, так ты их ему отдай. Встретимся – поболтаем. Твоя Наталия».

Хорошее письмо, – одобрительно поцокал Ефимов. – Правдивое.

– Там марки, – запоздало проинформировала Федько. – Доллары по второму адресу, и заполучить их будет труднее.

– Почитаем второе, – удовлетворенно проворчал Ефимов.

«Вадим! Мне срочно понадобился тот телефонный аппарат, который я давала тебе на временное пользование. Мой сломался. Отдашь аппарат тому человеку, который передаст тебе мою записку. Наталия Федько».

– Тоже неплохо, – пробубнил полковник. – Почему же ты думаешь, что здесь получить денежки будет труднее?

– Потому что этот Вадим тот еще жучок. Он догадывается, а может быть, и знает, что лежит в телефонном аппарате, и будет искренне рад, если я сдохну.

– Понятно. Непонятно другое: неужели двадцать тысяч долларов поместились в корпус телефонного аппарата?

– Да, почти все крупные купюры, а мелочь в обувной коробке вместе с марками.

– Все ясно, какого цвета аппарат? – уже делово и конкретно спросил я.

– Ярко-красный, кажется польского производства.

– Отлично. Адреса на месте, телефоны тоже. Последний вопрос, Наталия Николаевна: они у тебя работают или занимаются свободным промыслом?

– Зинка работает, но только по ночам, профессия у нее такая, что же касается Вадима, то тут я ничего сказать не могу: он появляется и исчезает, когда ему вздумается, поэтому и стопроцентных гарантий нет.

– И на том спасибо. Он живет один или с семьей?

– Периодически в его логове поселяются бабы и начинают вить гнезда, но длится это недолго, обычно он выставляет их через пару недель.

– Спасибо. Ну что, Алексей Николаевич, помолясь и с богом?

– Выходит, что так, ни пуха тебе…

– К черту. Не щупайте девочку!

– Шел бы ты да не спотыкался.

* * *

И все-таки Наталия Николаевна солгала, когда заявила, что Зинка работает только ночами. Неутомимая труженица любовной нивы, как оказалось, вкалывала и в дневную смену. Об этом я мог судить по ее взъерошенному виду, блуждающим глазам и специфическому запаху, исходящему из квартиры.