«Живой», – хотел ответить я, но вместо этого получилось – «фыфой». Кажется, дорогой тестюшка выставил мои передние зубы.

– Ну и черт с тобой, – подтолкнув меня на берег, опять разозлился он. – Что это за банду ты собрал? – кивнул он на связанных, лежащих на земле мужиков.

– Это мальчики Наталии Николаевны Федько.

– Так эта голая шлюха и есть Федько?

– Так точно, господин генерал.

– Кто из них лично покалечил мою дочь?

– Тот, что посередине, – указывая на Валька, ответил я и вскоре очень об этом пожалел.

Ефимов подошел к нему просто и устало. Перевернул на живот уже орущее тело, наступил ногой на шею и, взявшись за ремень, резко дернул вверх. Крик оборвался внезапно и сразу. В наступившей тишине негромко взвизгнула Федько, закурили Андрей с Гариком и застонала Милка.

– Ну что? Кто следующий? – наступая на вертящиеся коконы Мишани и педераста Бори, захрипел полковник. – Говори, не стесняйся.

– Начальник, мы тут ни при чем, – проглотив судорогу, заверил Боря. – Это все Наташка подстроила, с ней и разбирайтесь.

– Не волнуйся, мертвяк, с ней у меня будет разговор особый, а для начала я хочу потолковать с вами.

– Да чего с ними толковать, господин генерал, – торопливо и сбивчиво вклинилась Федько. – Какой разговор может быть с этими подонками. Камни им к ногам, и концы в воду. Верно говорю, а уж с вами-то мы всегда поладим.

– Поладим, говоришь? – усмехнулся тесть. – Посмотрим.

– Обязательно поладим! – жарко пообещала она.

– Костя, – отводя меня в сторону, негромко пробубнил Ефимов, – парни надежные?

– Абсолютно, если бы не Андрей, то вы застали бы здесь два трупа. Они друзья Макса.

– Тогда вот что: сажай эту голую шлюху в моторку и вези на нашу дачу, там сбрось в погреб и жди меня. Утром я приеду, и мы все обсудим.

– А как же вы? Как Милка?

– О Милке ты уже побеспокоился! Делай, что тебе велят.

– Слушаюсь. Последний вопрос: как вы узнали, что мы здесь?

– Перед отъездом позвонил Макс.

* * *

Наталия Николаевна Федько за время нашего водного путешествия, а оно продолжалось больше получаса, замечаний не имела, вела себя хорошо и лишь жаловалась на холод. От того места, где я причалил лодку, и до тестевой дачи было не меньше километра. Это по дороге напрямик, а если идти по оврагу, то в два раза меньше. Однако на пересеченной местности было больше соблазнов и возможностей от меня сбежать. Но и вести по дороге полуголую девицу показалось мне занятием рискованным.

Оставалось одно – привязав ее к себе веревкой, идти оврагом. Надев на нее аккуратный, любовно вывязанный ошейник, я второй конец обмотал вокруг пояса. Взял ее на самый короткий поводок, практически уцепился за ошейник и, подталкивая таким образом, пустился в путь.

Когда мы наконец прибыли на место, у меня просто не хватило хамства сбрасывать ее израненное, полуживое тело в погреб. Открыв дачу, я сопроводил ее на веранду, и она тут же без сил повалилась на пол. Привязав веревку к газовой плите, я занялся приготовлением еды. Не мудрствуя лукаво, просто сварил рожки и заварил чай. Порывшись в тайничке, нашел почти полную бутылку водки и занялся сервировкой стола, а когда все было готово, пригласил стерву разделить со мной скромную трапезу.

– Мисс, а вы довольно прожорливы, – вскользь заметил я, ненароком заглядывая ей в тарелку. – Никогда бы не подумал, что вы можете откушать кило лапши, причем ничем не приправленной.

– Оставьте зубоскальство, Гончаров, я два дня ничего не ела.

– Вы лжете, днем я скормил вам бутерброд с маслом, а уже вечером вы навалились на пустую лапшу. К баланде привыкаете?

Поперхнувшись, она отбросила ложку и с ненавистью прошипела:

– В таком случае вы не получите от меня ни единого цента!

– Мисс, а не хотите ли глоток доброго виски? – пропустив ее угрозу мимо ушей, галантно предложил я. – Очень бодрит.

– Давай, – встрепенулась она и сама потянулась к бутылке.

– Э нет, так не пойдет, позвольте, я поухаживаю за вами сам. Бутылка в руках преступницы – вещь опасная, а мой череп удивительно слаб.

– Зря я тебя сразу же не прикончила.

– А я, напротив, весьма вам за это благодарен, и в знак искренней признательности позвольте мне предложить вам добавочную порцию макарон. Или вы уже сыты?

– Накладывай, дурак, и давай сюда свою водку.

– Прошу, мадам, – пододвигая ей пластмассовый стаканчик, ответил я.

– Послушай, Гончаров, – выпив водку, затеяла она разговор, – если реально, то сколько ты хочешь? Только реально.

– Свою сумму я вам уже называл и менять ее не намерен. Извините, мисс, но это не в моих правилах. Кушайте тюрю, молочка-то нет.

– Ну и прохвост же ты, Гончаров! Вымогатель!

– А вы главарь банды убийц и грабителей. Так кто из нас хуже?

– Это еще нужно доказать, – заносчиво ответила она и драматично дернула ошейник. – Меня и выпустили за недоказанностью.

– А мы докажем, – успокоительно похлопал я ее по плечу. – На этот раз докажем.

– Хрен вам с маком! Не на ту нарвались, да и власть нынче другая. Не выйдет!

– Поживем и увидим. Вы, Наталия Николаевна, понапрасну не расстраивайтесь, сердца не рвите. Лучше выпейте еще стаканчик, да я поведу вас в опочивальню.

– Куда это еще? – насторожилась она, нервно дергая подбородком.

– Да тут недалеко. Уютный погребок. Тепло и сыро!

– Мне и здесь неплохо, – вцепилась она в столешницу. – Совсем неплохо!

– Мне тоже, но джентльмену спать под одной крышей со столь благородной дамой просто непозволительно. Это кинет тень на ее репутацию.

– Ничего, я позволяю джентльмену эту ночь провести со мной. А что будет утром?

– Об этом мы узнаем только тогда, когда сюда приедет тот большой и добрый дядя.

– Добрый? – нервно расхохоталась она. – Он убийца!

– Вот как? Как вы только могли такое ляпнуть! Ужас!

– Чего тут ляпать, когда я своими глазами видела, как он крякнул Валентина.

– Господи, у вас, наверное, плохо со зрением, но ничего, в тюремном госпитале вам глаза подлечат, и тогда вы будете видеть истинное положение вещей. Пойдем, сука!

– Не надо, кажется, я уже начинаю прозревать.

– Трудно поверить. Не может слепой в одночасье стать зрячим, но, как бы то ни было, все одно ночевать ты пойдешь в погреб.

Кинув ей для комфорта старый матрас и полковничью шинель, я захлопнул погреб, а сам, во избежание неприятностей, улегся сверху.