Это была его судьба. И оставалось только принять ее.

Он окинул взглядом горсточку своих людей — семена того, что грядет.

— Вы поможете мне?

— Да, — сказала Аури, вложив в ответ не только слово, но и все свое существо.

И летели годы, пока снова не настал день, когда дождь сменился туманом и воины с запада под его прикрытием поднялись вверх по Лимфьорду к Авильдаро.

Тот, кого они называли Рысью, стоял на носу галеры — мужчина старше годами большинства своих спутников, с седыми волосами и бородой, но все еще такой же крепкий, как и четверо его взрослых сыновей, стоящих рядом. Все были вооружены и в сверкающих бронзовых доспехах. Они вглядывались в береговую линию, очертания которой неясно проступали в просачивающемся сквозь клубящийся в воздухе пар тусклом свете, пока отец не сказал:

— Здесь мы высадимся.

Горячность шестнадцатилетнего юноши звучала в голосе Ястреба, ребенка Аури, когда он передавал команду. Стих плеск весел и скрип уключин. За борт полетел каменный якорь. Люди двинулись по кораблю к корме, бряцая боевым снаряжением, и попрыгали в холодную, доходящую до плеч воду. Лодки их союзников, вооруженных кремневым оружием, дошли до мелководья, коснулись дна и были вытащены на берег.

— Пусть ведут себя тихо, — сказал Рысь. — Нас не должны услышать.

Капитан кивнул.

— Эй вы, отставить шум! — приказал он своим матросам. Они, как и он, были иберийцами, с горбатыми носами и круглыми головами, меньше ростом и тоньше, чем светловолосые представители племен, населяющих Британию; обуздать их, заставить вести себя спокойно было нелегко: даже ему, капитану, цивилизованному человеку, не раз бывавшему в Египте и на Крите, не без труда удалось уяснить, что им предстоит не пиратский рейд.

— У меня собрано достаточно олова и шкур, чтобы десять раз оплатить ваше путешествие, — говорил ему вождь по имени Рысь. — Все будет ваше, если вы поможете. Но мы выходим против колдуньи, которая умеет метать молнии. Хотя я могу делать то же самое, не будут ли твои люди слишком напуганы? Кроме того, мы идем не грабить, а чтобы освободить моих родичей. Тебе и твоим ребятам достаточно будет моей платы?

Капитан поклялся Той, которой он, как и все эти могущественные варвары, поклонялся, что платы будет достаточно. И он был искренен. Было что-то в глядевших на Локриджа голубых глазах, что говорило о благородстве, достойном Миноса Кносского.

Тем не менее…

«Что ж, — подумал Локридж, — нам просто придется разыграть то, что было. Что означает освобождение. Сегодня я выхожу из-под власти судьбы.

Хотя я отнюдь не могу пожаловаться на время, проведенное в Англии. Моя жизнь была лучше, счастливее и полезнее, чем я мог мечтать».

Он прошел на корму. Аури стояла под ютом, рядом с каютой. Вместе с нею ждали остальные их дети: три девочки и мальчик, который был еще слишком мал, чтобы принять участие в сражении. В этом отношении им также сопутствовала удача — лишь одно крошечное тельце обрело покой в дольмене. Боги и в самом деле любили ее.

Высокая, с фигурой зрелой женщины и падающими на ее критское платье волосами, почти такими же ярко-светлыми, как в юности, — она посмотрела на своего мужа глазами, в которых лишь слегка поблескивали слезинки. За четверть века, которые ей пришлось быть его правой рукой, она обрела истинное величие.

— Счастливо тебе, мой любимый, — сказала она.

— Это ненадолго. Как только мы победим, ты сможешь вернуться домой.

— Ты дал мне дом, за морем. Если ты погибнешь…

— Тогда возвращайся, ради них. — Он приласкал детей, всех по очереди. — Правь Вестхейвеном, как мы это делали до сих пор. Народ будет ликовать. — Он выдавил улыбку. — Но со мной ничего не случится.

— Это будет странно, — медленно проговорила она, — увидеть, как мимо проплываем мы сами, молодые. Жаль, что тебя в это время не будет со мной.

— Тебе будет больно смотреть на них?

— Нет. Я подарю им нашу любовь и буду радоваться тому, что ожидает их впереди.

Аури была единственной, кто смог понять, что происходит со временем. Для остальных людей Тенил Оругарэй — это была магия; она вызывала у них тревогу, и они старались думать о ней как можно меньше. Правда, именно с ее помощью они оказались в прекрасной стране, и они были благодарны; но пусть бремя колдовства несет Рысь: ведь он король.

Локридж и Аури поцеловались, и он оставил ее.

Добравшись вброд до берега, он оказался окруженным своими людьми. Несколько из них родились в Авильдаро, в момент бегства они были маленькими детьми. Остальные были собраны с половины Британии.

Это была его работа. Он не пошел назад в Восточную Англию: слухи о нем могли распространиться через море и достигнуть ушей Сторм Дарроуэй, когда она появится. Вместо этого он повел свой отряд в красивую землю, которую позднее должны были назвать Корнуэллом. Там они пахали и сеяли, охотились и рыбачили, любили я приносили жертвы — так же беспечно, как и прежде; однако понемногу, шаг за шагом, Локридж показывал, как много выгоды могут дать оловянные рудники и торговля; он набирал новых людей из окрестных кочевых племен, вводил новые методы работы и образ жизни, — пока Вестхейвен не стал известен от Скара-Брэ до Мемфиса как богатое и могучее королевство. Одновременно он заключал союзы — с изготовителями топоров Лангдэйл-Пайка, с жителями долины Темзы, даже с угрюмыми фермерами с холмов, которых ему удалось убедить, что человекоубийство неугодно богам. Теперь шли разговоры о том, чтобы воздвигнуть на Солсберийской равнине огромный храм как знак и залог их дружбы. Поэтому он мог их оставить; он смог также отобрать сотню охотников для битвы на востоке из очень многих, желавших отправиться с ним.

— Стройтесь в ряды, — приказал Локридж. — Вперед.

Северяне и южане построились, как он их обучил, и двинулись к Авильдаро.

Они шли в промозглом полумраке; тишину нарушали только шаги да вопли кроншнепов. Он чувствовал, как у него сжимается горло и учащенно бьется сердце. «Сторм, — думал он, — Сторм, я возвращаюсь к тебе».

За двадцать пять лет ее образ не потускнел в его памяти. Он похудел и поседел; горести и радости целого поколения пролегли между ним и ею, но он по-прежнему помнил черные локоны, зеленые глаза, янтарную кожу, губы, когда-то прижимавшиеся к его губам. Неохотно, шаг за шагом, осознавал он свое предопределение. Север должен быть спасен от нее. Человечество должно быть спасено. Без Брэнна она может привести своих Хранителей к победе. Но ни Хранители, ни Патруль не должны одержать верх. Нужно, чтобы они изматывали друг друга до тех пор, пока то хорошее, что есть у тех и других, не возвысится над обломками всего дурного, и тогда мир Джона и Мэри сможет обрести форму.