тем, что тот же Пауэлл ссылался на командира американского гарнизона и каких-то консульских служащих (характерно для клеветы, что фамилии не произносятся). Словом, когда мы вчера посетили ам[ериканское] посольство, то ничего отрицательного совершенно не обнаружили. Очень ценно, когда каждая клевета опрокидывается фактами. Думается, что наш друг должен быть этим обстоятельством весьма обрадован.

Возвращаясь к письму Вашему, очень прошу по пунктам вновь затронутым дать более детальные данные. Тогда я могу ближе снестись с Ам[осом], чтобы до основания выяснить обстоятельства, которые так чужды моему характеру.

Прошу Вас передать мои приветы и буду рад получить сведения, о которых поминалось. В случае чего-либо особо доверительного прошу отметить на внутреннем конверте. Впрочем, сюда уже писать нельзя, и потому некоторые условия почты становятся легче. Еще раз удивляюсь, почему Ам[ос] не известил меня, если была какая-либо особо доверительная телеграмма от Вас. Это обстоятельство требует внимательного расследования.

С приветом,

Р[ерих]

Мое жалованье — $ 237,50 за две недели[360].

144

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман

Не позднее сентября 1935 г.

Дорогая Радн[а].

Известия, мною получаемые, не только огорчительны во всех отношениях, но они ужасны и в самом внутреннем смысле. Представляется, что некие люди совершенно забыли, что у кого-то больное сердце, требующее разумного отношения. Как видите, я уже даже не говорю о доброжелательности и внимательности, а лишь о разумности. Годы кто-то знал о всей бережливости и внимательности, и вдруг все, что было особенно важно, — забылось. Я говорю о том, что нечто было забыто, чтобы не заподозрить какое-то сознательное злоумышление. Впрочем, и забывчивость такого сорта тоже уже остается великой преступностью. Сколько раз мы все негодовали, видя какие-то сторонние предательства и вызываемые ими разрушения. А тут вдруг оказалось вовсе не стороннее, а ближайшее. Точно бы человек никогда ничего не читал, не слышал и ни о чем не думал. Точно бы некто никогда не слышал об обратной тактике. А ведь эти же самые люди не раз восхищались, видя, как замечательно и чудотворно действовала эта тактика, когда она понята и приложена. Если кто-то собрался действовать кому-то во зло, то ведь должен же этот действующий поразмыслить, к чему приведут его действия. Ведь такой действующий должен же понять, что его бумеранг ударит прежде всего его самого же и все, что около него. Какой же преступник он будет, допуская такие молнии. Вы уже много раз убеждались в том, как нежданно, но своевременно действуют эти молнии. Не земным языком говорить о них — их значение запечатлевается сердцем. Итак, никто не имеет права посягать на сердце, которое самоотверженно выполняет великую задачу. Посягнувший будет таким преступником, о котором и слов не найти.

Вы спрашивали, слышали ли мы об отставке С[офьи] Мих[айловны]. Конечно, ни о какой такой отставке мы не слыхали. Так же точно мы и не слыхали о перемене названий. Нет ли во всем этом какого-то широко задуманного вредительского плана? Все эти ссылки на адвокатов, происходят ли они от самих адвокатов или кем-то в них порождаются? Вы пишете, что уже не можете верить некоторым людям. Вы совершенно правы. После явленных манифестаций не только нельзя верить, но, наоборот, нужно принять все меры осмотрительности и предосторожности. Если кто-то посягает на сердце Тары, то этим он уже обрекает себя. Вот мы говорили о том, что все должно происходить как бы перед ликом Преподобного Владыки. А вдруг находится некто, который забывает, перед Чьим ликом он выявляет себя. Если не знавший ни о чем и то уже осужден, то насколько же более осужден тот, кто подробнейшим образом уже знал. Если бы кто-то стал ссылаться на какие-то адвокатские соблазны — ведь это будет ссылкой лицемерной. Опять же повторяю, урожай может быть и сам-четыреста или сам-пять, — все зависит от мысленных предпосылок, положенных в основу.

Между тем происходят на наших глазах любопытнейшие вещи. Так, например, фашистский враждебный журнал в Харб[ине] нежданно для нас печатает в двух номерах большую статью Хара Девана «Священная Шамбала», состоящую сплошь из цитат моего «Сердца Азии»[361]. Итак, истина, если почему-то не возвещена определенно друзьями, она все же возвещается хотя бы даже через врагов. Здешнее правительство печатает брошюру по-монгольски. Может быть, Вы уже слышали, что в Токио была лекция под названием «С Державою Света». Это обстоятельство должно быть особо отмечено всем тем, кто впадал в истерики. Главное всегда в том, когда вы можете на истерики отвечать фактами. Будьте внимательны ко всему происходящему. Не забудьте, что Вас трое, находящихся в полном взаимном доверии. Все, что Вы пишете о школе, лишний раз подтверждает, насколько новый элемент должен быть привлечен. Если где-то урожай сам-пять, то потребуются еще дополнительные зерна. Старайтесь ставить школу возможно самостоятельнее. К тому же у Вас уже был комитет, который и советую углубить в смысле привлечения к деятельности. Когда люди заметят, что они не просто приходящие, но в них хотят видеть близких сотрудников, они сердечно сияют. Пример тому — Зейдель. Надеюсь, что и она, и две милых сотрудницы, а также Дон и самоотверженный Фосдик — горят — скажите им мой самый лучший привет. Пока не пишу им и многим хорошим друзьям, ибо не хочу обогащать почту лишними адресами. Готовимся к движению.

Духом с Вами,

Р[ерих]

145

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант и М. Лихтману

21 октября 1935 г. Наггар

№ 1

Родные З[ина], Ф[рансис] и М[орис].

Шлю Вам сердечный привет по возвращении и радуюсь, видя Ваше мужественное борение против всяких неправд. Из приложений, которые Вы можете показать верным людям, Вы видите наши мысли. Действительно, совершенно невероятно представить, чтобы неопровержимые факты так забывались и извращались. Поистине, каждый честный человек оценит истинные факты и будет потрясен темною злонамеренностью разрушителей. Но мы знаем на всей нашей жизни и на всех исторических примерах, что Свет побеждает тьму.

Когда Вы читали в порядке написания мои записные Листы, то, наверное, Вы обращали внимание, насколько они отвечали действительности. Ужасно подумать, что у последней черты могут происходить такие ужасные одержания и патологические распадения. Но мы знаем, что несломимою твердостью, мужеством, преданностью и честностью побеждаются самые ярые нападения. Вы также знаете, что есть тактика адверза и как ею нужно деятельно пользоваться. То, что Вы сообщили о Филад[ельфии], чрезвычайно характерно. Как только получится от них помянутое Вами заявление, мы сейчас же ответим. Наверное,