приказы вырастали из старого дворцового управления. Такими приказами были Казенный, ведавший личным имуществом великого князя, великокняжскими казной и архивом, Приказ Большого Дворца, ведавший дворцовыми землями и их населением, Конюшенный, ведавший табунами великого князя, и другие, возникшие в конце XV и начале XVI в. Другие приказы были созданы в результате расширения и реорганизации вооруженных сил Руси и укрепления ее международного положения. Такими приказами был Разряд (Разрядный приказ), ведавший организацией дворянского войска, назначениями и поместными «дачами». Возросшие связи Руси с Западом и Востоком привели к оформлению Посольской избы, а позднее — Посольского приказа, ведавшего внешними сношениями. Рост кабальной зависимости привел к появлению Холопьего приказа — в книги заносились все кабальные записи. Были приказы, ведавшие определенной территорией. По некоторым сведениям, Иван III разделил все государство на «трети»: Владимирскую, Новгородскую и Рязанскую. Во главе их стояли особые приказы, называвшиеся также «третями».

Начальником приказа был «судья», боярин или князь, но фактически делами приказа ведали дьяки, подьячие и повытчики, приказные чиновники, которые только и могли разбираться в сложном и запутанном делопроизводстве. Дьяк был подлинным хозяином приказа.

Вместе с ростом и усложнением приказов, вместе с повышением роли делопроизводства и учреждений большое значение приобретает приказная бюрократия, советоваться с которой вынуждены были бояре и сам царь. Последний предпочитает обходиться без бояр и даже без начальников приказов, предпочитает обращаться непосредственно к дьякам. Политическое значение дьяков, подьячих и прочих «приказных» значительно вырастает.

Изменилось и управление на местах. Ранее там управляли наместники, назначавшиеся из князей или бояр, и волостели. За службу они получали «кормы» и «пошлины». Отсюда и их название — «кормленщики». «Кормы» платили крестьяне и горожане «по сохам». Кормленщики брали и пошлины: судебные, таможенные, свадебные и т. д. Кормленщики, как видно, дорого обходились народу. По полноте данной им власти они напоминали «подручных» князей периода феодальной раздробленности и сама система управления на местах через кормленщиков была пережитком удельной поры и уступкой ей. Кормленщики чувствовали себя в управляемых ими областях чуть ли не удельными князьками.

При Иване III власть на местах начала изменяться в сторону усиления централизованного начала. Власть кормленщиков стала ограничиваться и контролироваться. Появились специальные уставные грамоты областям (Белозерская), ограничивающие произвол и самовластие кормленщиков.

Судебник Иван III, составленный в 1497 г. дьяком Владимиром Гусевым, не только регулирует деятельность приказов, но и управление на местах, регулирует права кормленщиков, ограничивает их произвол, увеличивает ответственность перед великим князем, определяет круг их обязанностей и прав. Уставные грамоты кормленщикам определяют размеры «кормов» и «пошлин», причем «кормы» собирают уже не они сами, а сотские в городах и старосты в деревнях. Сокращается срок пребывания кормленщиков на данной должности. Местные выборные власти, в городах — сотские, в селах — старосты, привлекаются к управлению.

По Судебнику 1497 г. вводятся в состав суда наместников и волостелей «земские выборные». Выбирались они из «добрых» и «лутчих», т. е. зажиточных людей. Они же судили и за «лихие» дела, т. е. за воровство и разбой. Эти дела были изъяты из ведения кормленщиков, так как на них последние очень наживались и действовали по произволу. Особенно упрочилось управление «земскими выборными» на севере, в «черносошных» государственных землях. Эти меры имели весьма положительный характер, так как ослабили власть наместников и волостелей, облегчили положение народных масс, санкционировали и усилили выборное «земское» управление. Особое управление складывалось на черных государственных землях. Черносошные крестьяне управлялись выборными старостами и сотниками. Они распределяли общинные земли, производили «разруб» — раскладку и сбор государственных податей, устанавливали правила пользования общинными угодьями: выпасами, лесами, рыболовными участками и т. п., вели переговоры с «государевыми людьми». Выбирались старосты и сотники из «лучших людей», т. е. богатых крестьян.

Год от года уменьшался фонд черных земель, за счет которого росло монастырское, боярское и дворянское землевладение, уменьшалось и число черносошных крестьян, превращавшихся в кабальных, крепостных. Только суровый Русский Север, отпугивавший феодалов, оставался еще краем черных земель и свободного, предприимчивого, мужественного черносошного крестьянства — замечательных русских поморов.

Все эти мероприятия в области перестройки управления государством укрепляли великокняжескую власть, власть «самодержавную». Иван III, опираясь на поместное войско, дворян, на приказных, все чаще и чаще обходился без боярства, игнорировал Боярскую думу. Боярская дума по-прежнему оставалась верховным органом управления страной, но изменились ее характер и состав. Работа ее становилась постоянной, функции усложнялись. Теперь уже далеко не все боярство могло принять участие в ее деятельности и «думать» с государем. Для того чтобы «думать» в Боярской думе, надо было быть «пожаловану» боярством.

И сам термин «боярин» стал теперь обозначать и бояр — вотчинников, крупных землевладельцев, и членов Боярской думы. Вторым «думным чином» были «окольничие». Быть «пожалованным» боярством суждено было далеко не каждому боярину. Не все бояре удостаивались звания даже «окольничего». Зато в Думу вошли представители дворянства — «дети боярские, которые в думе живут», позднее названные «думными дворянами». Появились и «думные дьяки». Дворяне и дьяки в составе Боярской думы во времена Ивана III и Василия III как бы предвещали будущее старого титулованного боярства из «княжья».

И действительно, Боярская дума становилась средоточием сколков старой системы феодальной раздробленности — бояр-княжат, Рюриковичей и Гедиминовичей, которых государь жаловал «боярством» сразу же. В Боярской думе они видели свой сословный орган и намеревались через Думу управлять страной и влиять на государя, для того чтобы сохранить остатки своих былых прав и привилегий. Поэтому Боярская дума становится, в свою очередь, средоточием боярской реакционной оппозиции против усиливающейся самодержавной власти и централизованного управления.

Естественно, что «государь всея Руси» стремится для управления страной найти опору вне Боярской думы и находит ее в лице дворянства и нарождающейся чиновной бюрократии, которая, придет время, будет «de facto…» править «…государством Российским»[106]. Подлинное управление государством сосредоточивалось не столько в Думе, сколько в приказах. Чванливое боярство могло еще гордиться своей «породой», спесиво восседать каждый день с раннего утра в Думе, но подлинная кропотливая и сложная работа по сколачиванию государственного аппарата шла в приказах, где полными хозяевами были дьяки. Так сложился государственный аппарат — оплот и орудие самодержавной власти.

Значительно увеличилась и великокняжеская казна. Не стало хищной, алчной Золотой Орды, вымогавшей «выходы» и подарки, составлявшие ранее главный расход князя. Присоединение ряда земель и городов значительно увеличило, в свою очередь, княжеские доходы. Устанавливаются поземельное, подворное и промысловое обложения. С крестьян Иван III взимает «посошное». Для урегулирования сбора налогов он переписывает все крестьянское население, обязанное платить с «сохи». Размер «сох» и величина обложения были различными и зависели в деревне от качества земли, а в городе — от зажиточности