затем провел руками по лицу, прежде чем задуматься о том, что они ему сказали. — «Итак, вы думаете, что отсоединенные кабели аккумулятора и автомобильная авария связаны между собой. Что аккумулятор был отсоединен, чтобы машину пришлось буксировать, и кто-то мог…

— Убить тебя, — тихо сказал Колле, а когда Аласдер резко взглянул на него, — сказал: — Думаю, меня приняли за тебя, и кто-то врезался в грузовик, намереваясь убить тебя. Вероятно, смертный, который считает, что ты смертный, поскольку бессмертный знает, что эти противные маленькие пакости, всего лишь раздражение, болезненное, но все же раздражение, — мрачно сказал он.

— «Вы думаете, что креветки были отравлены, а наезд не был случайностью», — мрачно сказал Аласдер.

Колле кивнул. — Судя по твоим воспоминаниям, в твоей рвоте было слишком много крови, чтобы это могло быть простым пищевым отравлением. Должно быть, это было яд, раз для его удаления потребовалось столько крови. Это означает, что наезд, вероятно, тоже не был случайностью. Должно быть, смертный пытается убить тебя, брат.

Аласдер минуту молчал, обдумывая это. Не было никаких реальных доказательств того, что то, что предполагал Колле, было правдой. Все доказательства были косвенными. Но это было настолько убедительно, что он не стал доказывать, что отравление, наезд и «несчастный случай» с Колле — это всего лишь невезение. Вместо этого он просто спросил: — «Почему?»

— Софи, — резко ответил Лудан.

Когда Аласдер просто посмотрел и не ответил, Колле сказал — «Маргарита рассказала нам, что вокруг Софи произошло много смертей. Что она потеряла много людей, которые ей дороги».

— «Да. Маргарита мне тоже об этом говорила», — признался Аласдер. — «Она предложила мне поговорить с Софи об этих смертях, чтобы посмотреть, не смогу ли я понять, действительно ли ей просто не повезло, или в их смертях было что-то странное».

— «И?» — спросил дядя Коннор. — Что?

— Мы кое-что обсудили, пока готовили ужин.

— Ты что-нибудь узнал? — с интересом спросил Тайбо.

Аласдер поколебался, а затем признался: — «Мы продвинулись не очень далеко. Она рассказала мне о брате и сестре, с которыми она была близка, когда жила в интернате после пожара, в результате которого погибли ее родители. Брат получил травму головы и по сей день находится в коме, а сестра умерла от аллергической реакции. Нет никаких оснований предполагать, что это были не несчастные случаи, как, например, пожар, в котором погибли ее родители».

Мужчины помолчали минуту, а затем Тайбо сказал: —«После того, как Маргарита рассказала нам об истории Софи, Мортимер отправил Эш и Мирабо расследовать смерть родителей».

— «И?» — с интересом спросил Аласдер.

— Оказывается, это был поджог, — тихо сказал ему Тайбо.

— «Поджог?»

Аласдер взглянул на дверь, вздрогнув от этого сдавленного крика, и увидел Софи, стоящую в дверях с ошеломленным выражением лица.

Глава 21

— Софи, любимая, — пробормотал Аласдер, пробираясь сквозь других мужчин, чтобы добраться до нее. Он намеревался обнять ее и утешить, но она прошла мимо него, чтобы встать напротив Тайбо, и потребовала: — «Кто сказал, что это был поджог?»

— Прости, Софи, — с сожалением сказал Тайбо. — Я бы никогда не сказал этого, если бы знал, что ты близко, и можешь это услышать. Ты не должна была узнать все так.

Софи отмахнулась от его извинений. — «Кто сказал, что это был поджог? Это не так. Это был просто пожар, из-за проводки или что-то в этом роде», — яростно сказала она.

Тайбо покачал головой. — «Мне очень жаль, но это был не несчастный случай, Соф. Был использован ускоритель и…»

— Неправда, — отрезала она.

— «Это было и в полицейском протоколе, и в отчете следователя по пожарной безопасности», — твердо сказал он ей. — «Это даже было в файлах твоего соцработника и в твоих медицинских картах из психиатрической больницы. Это был поджог».

Софи напряглась, тревога и замешательство отразились на ее лице. — «Психиатрическая больница закрылась много лет назад. Откуда ты вообще узнал, что я…?

Она резко остановилась, когда Аласдер положил руки ей на плечи. Он хотел утешить ее, но она напряглась, а затем опустила голову, что выглядело как стыд, и выбежала из комнаты.

Аласдер поспешил за ней. Он мог бы легко догнать ее, но не сделал этого и дал ей пространство, пока она не дошла до спальни и не начала закрывать дверь. Боясь, что она закроет ее, и ему придется прорываться, он бросился вперед и поймал дверь, прежде чем она закрылась. Когда он толкнул ее и вошел в комнату, Софи быстро отступила назад, пока не подошла к кровати с замкнутым выражением лица.

Она огляделась почти дико, как будто ища спасения, но когда его не нашла, Софи внезапно стала странно спокойной, и Аласдер с восхищением наблюдал за трансформацией. Честно говоря, было впечатляюще, как быстро с ней произошли перемены. Она вздохнула смиренно, затем выпрямилась, выражение ее лица стало холодным, когда она посмотрела на него. Ее голос был ничего не выражающим, когда она спросила: — «Как давно ты знаешь?»

— «Знаю что?» — осторожно спросил он, чувствуя себя так, будто вдруг оказался на минном поле.

— «Что я была в психушке».

Аласдер замер. Она пыталась казаться равнодушной, но этот фасад, который она натянула, трещал по швам, и он не упустил стыд, просачивавшийся в ее голосе. Он вздохнул, чтобы подумать, прежде чем наконец сказать: — «Около минуты. с тех пор, как Тайбо только что упомянул об этом.»

Софи закрыла глаза, несчастье читалось в каждой линии ее тела. Это также присутствовало в ее голосе, когда она сказала: —«Ну, теперь, когда ты знаешь, ты можешь уйти, если хочешь. Я пойму.»

 — Софи, я не уйду. Мне плевать, на то, что ты в детстве лежала в психиатрической больнице».

Ее глаза распахнулись, и вот так она снова заняла оборонительную позицию. — Откуда ты знаешь, что это было, когда я была ребенком, если ты не знал об этом до того, как Тайбо упомянул об этом? Он не сказал, когда это было».

Аласдер слабо улыбнулся. — «Дорогая, в США начали закрывать психиатрические больницы еще тогда, когда президентом был Рональд Рейган. Я уверен, что Канада стала так же делать следом. Но помимо этого, моя работа — знать о таких вещах, и я знаю, что их здесь не было по крайней мере десять лет, а может и больше. Ты должна была быть ребенком или подростком».

Когда Софи настороженно взглянула на него, он сказал: — «Я думаю,