Давайте рассмотрим этапы конструктивной терапии жертв абьюза.

Этап № 1. Информирование о явлении. Помощь в «прозрении». Снятие чувства вины, стыда, страха

Мари-Франс Иригуайен считает, что при терапии пострадавших от абьюза важно понять первопричину состояния пациента. Например, жертва нарцисса может обратиться с жалобой вовсе не на проблемы в отношениях, а, например, на отсутствие веры в себя. И тут важно докопаться до сути, а не броситься сходу «лечить» низкую самооценку.

«Важно, чтобы травму, которую наносит внешняя агрессия, психотерапевт ставил на первое место. Некоторые пациенты, пережившие моральное преследование, говорят, что, когда они попытались рассказать об этом психотерапевту, тот не захотел их слушать и сказал, что он больше интересуется их внутрипсихическими процессами, чем испытанным насилием.

Признание извращенного манипулирования позволит освободиться от чувства несправедливости и вины. Невозможно лечить жертву извращенного человека, не принимая во внимание окружающую его обстановку. В первое время психотерапевт должен помочь пациенту осознать извращенные методы, назвать их и позволить ему самому понять, в чем виноват он сам или его чувствительность, а что является следствием внешней агрессии. Научившись обнаруживать извращенные методы воздействия, жертва больше не позволит своему агрессору ни обольстить себя, ни разжалобить.

Когда насилие обозначено, жертва должна переосмыслить произошедшее в соответствии с тем, что она узнала о своем агрессоре. Ее интерпретация была ложной. Жертва отмечала множество фактов, не имеющих значения в момент их появления, поскольку ничто их не объединяло, но их смысл стал ясен человеку, знающему принцип извращенной логики».

Как видим, психиатр в первую очередь рекомендует снабдить пациента информацией о деструктивных людях и их приемах, разъяснить «на пальцах», как работает та или иная манипуляция и каким образом это было проделано с клиентом. Это быстро избавляет страдающего человека от чувства вины, стыда, страха или же существенно уменьшает их.

«Психотерапия по крайней мере в первое время, служит для того, чтобы подбодрить жертву и позволить ей избавиться от чувства страха и вины. Пациент должен четко осознавать, что психотерапевт на его стороне и страдание пациента не оставляет его равнодушным. Укрепляя психику жертвы, соединяя вместе незатронутые части ее психики, психотерапевт тем самым помогает пациенту обрести веру в себя, чтобы в итоге он осмелился отказаться от того, что несет ему гибель», – пишет Мари-Франс Иригуайен.

Нидерландский психотерапевт Онно ван дер Харт считает, что это очень важно и для профилактики ПТСР:

«Смысл, который индивид придает событию (например, считает произошедшее проявлением божественной воли, наказанием, считает себя виновником событий), существенно влияет на развитие ПТСР. Дети обычно убеждены, что насилие и пренебрежение происходят по их собственной вине, потому что часто слышат обвинения в свой адрес со стороны насильника и других взрослых. Кроме того, дети часто не знают, чем объяснить то страдание, которое причиняют им близкие».

Надо ли говорить, что многие из нас, не получив знаний об абьюзе, и в зрелом возрасте остаются такими же «детьми»? И психологи, прямо или косвенно обвиняющие нас в случившемся, погружают нас в состояние «детей» – в том смысле, какой вкладывает в цитату Онно ван дер Харт.

Мари-Франс Иригуайен не предлагает учить пациента «гибким адаптивным стратегиям» и разбираться в его собственном нарциссизме и мазохизме. Напротив, она настаивает на скорейшем выводе человека из-под влияния агрессора:

«Начиная сеансы психотерапии с жертвами морального преследования, нужно искать не причину создавшегося положения, а немедленно найти способ освобождения из-под влияния».

Обычно этот этап жертвы абьюза проходят самостоятельно, напав на информацию по «нашей» теме и начав стремительно прозревать. Затем некоторые решаются написать истории, а значит, еще раз разложить для себя по полочкам факты насилия и понять его динамику. В процессе написания людей ждет немало «прозрений», что позволяет сложить в голове полную картину абьюза, как будто бы осветить все потаенные уголки темной комнаты. Поэтому, читая мои книги, вы можете делать пометки, чтобы не упустить ничего всплывающего в памяти.

Таким образом, первый этап терапии – получение информации, прозрение и избавление от чувства вины – человек может пройти самостоятельно и явиться к специалисту уже «готовеньким», зная, что с ним произошло. Что, конечно, не отменяет вероятности наткнуться на скептическую улыбку специалиста: «Абьюз? Ну-ну. А не посмотреть ли вам, дорогуша, на себя?»

Прийти к специалисту «первично информированным» – более предпочтительный вариант, чем явиться «нулевым». В первом случае у вас больше возможностей распознать некорректную терапию и отказаться от нее, как от того же морального насилия. Во втором же варианте вас могут увлечь по пути неверных интерпретаций, нанеся вашей психике куда больший вред.

Этап № 2. Помощь в переживании утраты

Дальше наступает время для горевания. Стратегия здесь такая: выслушивание и поддержка – да, советы, наставления, понукания к «поиску в себе» – нет.

«Работа над проблемами клиента на фоне переживания утраты практически невозможна. Но психологическая помощь ему необходима. Поэтому, если клиент в период переживания горя по каким-либо причинам оказывается у консультанта, начинать необходимо с проработки его реакций скорби.

Переживая горе, человек испытывает душевную боль. Примирение с утратой – болезненный процесс, в котором есть определенные закономерности и этапы. Эти этапы невозможно ни ускорить, ни “перешагнуть”, и на каждом из них помощь психолога и окружающих людей тоже имеет свои закономерности. Считается, что нормальная реакция скорби может продолжаться до года, но на самом деле часто реакции горя длятся гораздо дольше», – пишет Елена Емельянова.

Помощь терапевта в период переживания острого горя заключается в выслушивании и поддержке. Причем это не должно быть формальным успокаиванием дежурными фразами.

«Они отталкивают, возникает отчужденность, и контакт нарушается. Советы и наставления также оказываются непродуктивными и даже вредными, поскольку отягощают переживание горя, а не облегчают его», – пишет Елена Емельянова.

Мари-Франс Иригуайен считает важным побудить пациента выплеснуть гнев, который он не мог выразить в деструктивных отношениях:

«Нужно позволить ему высказать и пережить эмоции, которых он себе не позволял испытывать. Если пациент не находит нужных слов, нужно помочь ему облечь чувства в слова».

К сожалению, немало терапевтов игнорируют важность прохождения этих этапов, им быстро прискучивает слушать «нытье об одном и том же». Возможно, они ощущают укол по своей компетентности, не видя быстрых результатов. Или же это действительно некомпетентность именно в данном вопросе. Например, психолог – прекрасный специалист по работе с тревогой, но те инструменты, которые помогают справиться с тревогой, не смогут успокоить боль расставания. Вот они и скатываются в осуждающий, надменный, прохладный тон, сыплют скороспелыми трактовками. Однако «зацикливание» пациента – это нормальная реакция на данном этапе. Условно: человек расшиб коленку, и, пока она болит, он не может думать