Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она всматривалась в плавающие обломки. Тут смешались останки обоих кораблей, и трудно было сказать, что принадлежит «Пурге», что — немецкому катеру.
Матрос сильными ударами весел гнал шлюпку Элли то в одну, то в другую сторону. Так подгреб он к двум темным предметам, оказавшимся безжизненными телами в раздувшихся спасательных жилетах. Когда шлюпка приблизилась к ним, Элли издала громкий крик и вскочила так порывисто, что едва не упала за борт: она узнала Найденова! Голова другого человека была замотана мешком.
Занятая вытаскиванием из воды Найденова и Витемы, Элли действительно не заметила, как приблизилась подводная лодка. Когда же она и матрос наконец увидели стоящих на палубе подлодки немцев, — о сопротивлении уже не могло быть и речи.
Но вдруг новый возглас радости и изумления вырвался у Элли. В стоящем впереди всех командире лодки она узнала Житкова. Но что за странные знаки подает он ей! Его лицо замкнуто, у него чужие, холодные глаза… Да, да, ясно: он требует молчания.
— Сопротивление бессмысленно, — крикнула Элли. — Нужно сдаваться! — И первой выскочила на палубу лодки.
— Взять пленную, — раздались слова команды, отданной Житковым. Он обернулся к помощнику и тем же тоном приказал:
— Накормить и привести ко мне для допроса.
— Здесь есть больные… — робко сказала Элли и указала на Найденова и Витему, успев уловить при этом, какого труда стоило ее мужу не издать при виде друга крика радости.
Житков резко крикнул по-немецки:
— Буфетчика ко мне!.. — И, когда из люка показались квадратные плечи Мейнеша, указал на Найденова и Витему и тихонько сказал: — Обоих возьмете под свою охрану и на свое попечение. — С этими словами рука Житкова крепко сжала плечо Мейнеша: — Головой своей ответите, если тот, кто в этом мешке, заподозрит, где находится. Понятно?
Мейнеш молча кивнул и потянулся было к мешку, но Житков резко отстранил его руку и повторил:
— Если он узнает, что за корабль его принял…
И опять Мейнеш ответил молчаливым кивком. Он легко поднял Найденова и перенес внутрь лодки. Вернувшись за Витемой, несколько мгновений в раздумье смотрел на мешок, потом поднял его и понес туда же. Житков смотрел ему вслед. Он дорого дал бы за то, чтобы знать, догадался ли Мейнеш о том, кого несет.
Житков приказал Мейнешу положить Найденова и Витему в командирской каюте.
Койка и крошечный диванчик-рундук у столика оказались занятыми. Житкову предстояло спать на палубе или вовсе уйти из своей каюты. Но это его не пугало. Не хотелось только оставлять Витему: ведь кляп придется вынимать, чтобы тот мог поесть, а, это небезопасно, — Витема должен молчать.
Ключ от каюты Житков опустил себе в карман и всякий раз, когда Мейнеш ходил туда, сопровождал его. К его удивлению, ни Мейнеш, ни Витема не делали попытки заговорить. Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что они никогда прежде друг друга и не знали. Но что, если Мейнеш проникнет в каюту, когда Житкова там не будет? Присутствие одного только Найденова может не смутить их.
С появлением на лодке Витемы положение усложнилось настолько, что Житков пришел к заключению: нужно отбросить мысль о продолжении плавания. Правда, он был теперь на лодке не одинок — у него появилось сразу два союзника, но один из них — Найденов — пластом лежит на койке и едва ли сможет быть полезен в борьбе; другой союзник — Элли. Этого слишком мало для того, чтобы завладеть лодкой в случае, если мистификация Житкова будет раскрыта.
Сидя у постели Найденова, Житков с волнением вглядывался в черты похудевшего, бледного лица друга. Скоро ли к нему вернутся силы?
После того, как Найденову и Витеме дали по стакану коньяку, они крепко спали. Пользуясь этим, Житков велел привести к себе Элли. Поминутно оглядываясь на Витему, которому он не стал бы доверять, даже если бы тот стоял на пороге могилы, Житков шепотом обрисовал жене положение.
Элли перебила его, не дослушав:
— Но неужели ты из-за угрожающей нам опасности поведешь лодку домой? — расстроилась она. — Нет, надо попытаться использовать этот исключительный случай. Понимаешь, немецкая лодка идет в немецкую базу! Лодка делает там, что хочет. — Глаза Элли горели, она говорила взволнованно: — Мы торпедируем немецкие корабли, стоящие в самых укрытых фиордах. Мы нанесем им такой удар!..
Житков обнял и крепко поцеловал жену.
— Нет, дорогой храбрец! Моя задача — привести эту лодку в нашу базу. Она должна быть изучена во всех подробностях, со всеми ее «тактическими особенностями». Как ни увлекательна нарисованная тобою картина, но я не имею права на такое приключение. Может быть, потом, если Ноздра позволит, нам и удастся совершить на этой же лодке такой поход, а теперь — домой. Но вот кто может испортить нам всю игру, — заметил Житков, указывая на спящего Витему. — Если он сумеет сговориться с Мейнешем…
— Витема ни звуком не перекинется с Мейнешем. Ты прикажешь мне, пленной женщине, ухаживать за больным. Он не будет знать, что это немецкий корабль.
— Но уверена ли ты, что Витема не попытается, обманув тебя, установить связь с экипажем?
— Запрети Мейнешу входить сюда. Об остальном позабочусь я.
— Пожалуй, ты права.
С этого времени Житков редко заглядывал в свою каюту. Уверенный в изолированности Витемы, он старался как можно больше быть среди офицеров, чтобы в случае чего уловить признаки опасности. Но пока ничего подозрительного в их поведении не замечал.
Найденов приходил в себя. Глядя на Витему, Житков вспоминал их безмолвное состязание в каюте «Марты»: кто раньше наберется сил для борьбы?..
Житков рассказал Найденову о своем плане. У Найденова не нашлось возражений, кроме единственного: Житкову трудно будет одному привести лодку в нашу базу. В последний момент, когда экипаж поймет, что происходит, лишняя пара пистолетов может решить исход.
— Через день-два я смогу встать. Значит, нужно выиграть время, — сказал он.
Войдя в кают-компанию, где он теперь ел вместе с офицерами, Житков объявил:
— Господа, я приступаю к выполнению операции. Мы нанесем врагу хороший удар в его собственной базе!
Витема лежал не двигаясь. Его серые глаза, казалось, заледенели. Он, конечно, не мог не понимать, что находится на подводном корабле, но при помощи его же любимого вермута, а то и больших доз снотворного, Элли постоянно держала Витему в полусонном состоянии.
Житкова занимало скорейшее выздоровление Найденова. Он должен был поправиться до того, как лодка будет подходить к бухте Сельдяной.
Улучив время, Житков уединился в штурманской рубке и снял на кальку копию с карты района операции… Штурман застал его за этим занятием.
— Сказали бы мне, я бы сделал это для вас, господин капитан!