— Да бросили уже! Вон она, хватай! Митяй ухватился за трос, и его потащили. А через несколько секунд катер взревел моторами и понесся прочь от корабля, исчезая в ночной мгле.

— Как думаешь, уйдем? — тихо спросил Веня у капитана, спустившись в рубку.

— Не знаю. Вряд ли. — Тот пожал плечами. — А что, есть другие идеи?

— Слушай, Степаныч, а... — Веня отвел взгляд. — А Кирюху точно...

Капитан пристально посмотрел на него и тихо сказал:

— Ты думаешь, я стал бы врать? Да не волнуйся ты, не пропадет твой Кирюха. Ничего с ним не станется. Мы им живые нужны...

— Не мы, — сказал Веня, — а ты...

На бунтующий океан ложилась темная дождливая ночь.

— Самый малый вперед! — сложив ладони рупором, закричал Немой. — Мы на месте!

Турбинные двигатели глиссера, словно нехотя, начали затихать, и сразу стала ощутима качка.

Волны так резко и так высоко подкидывали суденышко, что ребята с трудом могли держаться на ногах.

— Шестьдесят семь метров...—обеспокоенно произнес Александр, глядя на мерцающий экран эхолота. — Это много?

— Много, капитан... — кивнул Митяй. — Ой как много...

— Якорь бесполезен, — заключил Игорь Степанович. — Сотников!

— Я!

— Тебе можно доверить штурвал?

— А почему нет? — Венькины глаза загорелись, как у маленького ребенка, которому дарят дорогую и такую желанную игрушку. — Вы только объясните популярно, что я должен делать.

— Клади руки. — Немой шагнул в сторону уступая Веньке место. — Вот так. Тверже, тверже, не бабу держишь! Теперь почувствуй дыхание штурвала.

— Как это?

— Молча, — нахмурился Игорь Степанович. — Ну-ка, расслабь плечи. Расслабь, расслабь! Хорошо... Дрожь проходит?

— Есть вроде немного, — неуверенно сказал Веня. На самом деле никакой дрожи не было.

— Твоя задача встать против ветра, носом к волне. И еще на компас смотри, чтоб все время стрелка вот на этом градусе была. Выполняй.

— Что, прямо так сразу? — растерялся Сотников.

— Не бойся, у тебя получится. Я страхую.

На Венькином лбу выступила испарина. Он и подумать не мог, что управлять кораблем, пусть даже и маленьким, настолько сложно. В фильмах и книжках это выглядит совсем по-другому, проще пареной репы.

Гладий сидел на корме, крепко ухватившись рукой за основание флагштока. Бедняга никак не мог справиться с тошнотой, к горлу вместе с очередной волной подкатывал и очередной спазм рвоты. Но так как вот уже больше суток он не брал в рот ни крошки, блевать ему было нечем...

— Нельзя сидеть! — видя, как мучается товарищ, вскричал Митяй. — Поднимайся, иначе будет еще хуже!

— Оставь меня в покое! — отмахнулся Вася. — Без твоих идиотских советов разберусь!

А у Веньки вдруг все начало получаться. Он и сам не ожидал от себя таких способностей. Глиссер слушался беспрекословно, повинуясь каждому его желанию.

— Молодец,— улыбнулся Немой.

— Плох тот матрос, который не мечтает стать адмиралом! — запальчиво выкрикнул Сотников. — Эй, вы далеко не отходите! Эй, эй, эй!

— Так держать, — приказал ему Игорь Степанович и подозвал Турецкого. — Вот что, Саша, плохо наше дело... Все против нас. Шторм, критическая глубина. А средств практически никаких.

— Четыре кислородных баллона с общим запасом на два часа и три веревочных каната по двадцать метров, — отчеканил Козлов. — Все больше, чем ничего.

— И целый арсенал оружия, — хлопнул Александр рукой по ящику с глубинными бомбами.

— Ты когда-нибудь погружался в таких условиях?

— Нет, — призвался Митяй. — Но попытаться можно.

— Уверен?

— А какая разница — уверен, не уверен...

— Ты прав, другого выхода нет... Когда?

— Прямо сейчас. Но сначала надо привести в чувство Васю, без его помощи не обойтись.

— Я пойду с тобой.

— Забудьте, капитан. Шестьдесят семь метров — это не шутки. Слишком опасно, здесь должен действовать профессионал с многолетним стажем.

— Знаю, но у меня тоже какой-никакой опыт имеется.

— Кислорода мало, — выложил свой главный аргумент Козлов. — Вместо двух часов мы получаем один.

Но у Немого уже был заготовлен ответ:

— Только я знаю, как эта штуковина выглядит.

Митяй показал Васе комплекс специальных дыхательных упражнений, облегчавших морскую болезнь. Гладий попытался было воспротивиться, но Козлов его буквально заставил. И подействовало! Желудок еще стягивало, но тошнота отступила.

Тем временем Игорь Степанович и Александр скрепляли между собой канаты. Капитан так умело вязал морские узлы, что было любо-дорого смотреть, от Турецкого требовалась лишь физическая сила при затягивании. В результате они получили один канатище, длина которого почти совпадала с глубиной океана в этом месте.

— Как думаешь, выдержит?— спросил Немой и сам же себя успокоил: — Выдержит. На совесть сработано.

— Не хватает восьми метров.

— Ничего, на руках поднимем.

— Ты же говорил, что ящик тяжелый.

— Под водой он гораздо легче. Теперь так: на каждые пять метров сделайте маркировку. Ну тряпки какие-нибудь привяжите, — скомандовал Козлов. — Нам обратно подниматься, надо будет остановки делать, чтобы азот из крови ушел. Иначе кессонку запросто поимеем. Закипит наша горячая кровь в самом натуральном смысле. Жуткое дело, я как-то наблюдал...

Он теперь командовал, он был специалистом, и его слушались беспрекословно. Нашли какие-то тряпки, отмерили по пять метров, отмаркировали.

У левого борта глиссера, как нельзя кстати, была установлена круглая вращающаяся панель со спаренным крупнокалиберным пулеметом. Общими усилиями обмотали вокруг нее конец каната, закрепили, проверили на прочность резким рывком.

— Еще минус три метра... — констатировал Александр.

Немой и Козлов облачились в гидрокостюмы с плотно покрывающими голову шлемами, надели ласты, застегнули на своих поясах ремни, к которым были прикреплены десантные ножи с зазубренными лезвиями. Митяй в последний раз проверил подачу кислорода в маски: малейшая неисправность, и смерть практически неминуема...

— Когда будем подниматься, не забывайте смотреть на канат, — втолковывал он Игорю Степановичу. — Пять метров — остановка, пять метров — остановка. Но я не могу дать гарантии, что... — он осекся.

— Что? — Немой вскинул брови.

— Что все будет... — еле слышно пробормотал Козлов. — Шестьдесят семь метров... Это за пределами всяких норм...