– Ну-ка посмотрим, – сказал я и заглянул ей через плечо. – Ты что хочешь? Может, на двоих что-нибудь закажем?

– Тилльс, прошу тебя, – шепнул Сэл Матильде на ухо, но она его оттолкнула.

– Может, просто счет попросим? – предложила Лора, взглянув на меня. Мы попытались общаться без помощи слов и мимики. Но ничего не вышло.

– Нет-нет! – запротестовала Матильда и, перегнувшись через стол, забрала у нас меню. – Раз хотите десерт, надо его заказать. Ну-ка, посмотрим. – Она поджала губы и пробежала взглядом меню. – Чизкейк. После пасты, наверное, не стоит. Или, может, хлебный пудинг с маслом? Удивительный вообще рецепт. Взять хлеб, намазать маслом, а потом еще и сахаром присыпать и подавать на десерт. У вас, у британцев, очень странные вкусы. Никогда их не понимала. Впрочем, как вы там любите повторять? О вкусах не спорят?

Сэл наблюдал за ней, прикрыв рот ладонью. Вид у него был спокойный и сдержанный – если не замечать, как часто он сглатывал. Этот рефлекс я помнил с детства – помнил, как Сэл глубоко втягивал воздух и судорожно сглатывал, чтобы задушить чувства, полыхающие внутри.

– Я десерт не буду, – сообщил я Лоре. – Хватит с меня уже на сегодня.

Она кивнула и сцепила руки на коленях.

Я жестом попросил у официанта счет, и мы в мучительной тишине стали его дожидаться. Матильда сидела, скрестив руки на груди, но потом встала и, не проронив ни слова, взяла куртку и вышла на улицу. Сэл остался за столом в глубокой задумчивости, но ненадолго, а потом тоже вскочил и кинулся за ней. В окно было видно, как они выясняют отношения, ожесточенно размахивая руками.

Когда пришел официант, я быстро просмотрел счет и протянул ему свою карточку. Лора подняла на меня вопросительный взгляд, но я только пожал плечами и сказал:

– Это же я все затеял.

На холодной вечерней улице кипели нешуточные страсти.

– Я видела, как ты на нее пялился! – прошипела Матильда, ткнув Сэла пальцем в грудь.

Мы с Лорой стояли рядом, скрестив руки на груди или спрятав в карманы, как родители на воскресном футбольном матче, и смотрели то на него, то на нее.

– Ну и как я на нее пялился? – спросил Сэл, схватившись за голову. – Ты издеваешься, что ли? Тилльс, я сидел к тебе спиной!

– То есть я, по-твоему, лгу? – гневно переспросила она, резким движением натянув куртку.

– А что мне было делать, когда она остановилась у нашего столика? Мы не виделись, не знаю, лет семь! Ничего кроме «привет» и «поздравляю» я ей не говорил! И вообще, ты забыла, что ли, что я с ней расстался именно ради того, чтобы быть с тобой? Господи, Тилли, она ведь застукала нас в своей собственной постели!

Лора тихонько ахнула, а я вспомнил, что намеренно умолчал об этой подробности, когда пересказывал ей эту историю.

Матильда рассмеялась и кивнула, словно то, что она собиралась сказать, было неопровержимой истиной.

– И теперь ты, видимо, ужасно жалеешь о своем решении. Ну еще бы, уж она бы тебе столько детей нарожала!

– Ну что за чушь, – тряхнув головой, проговорил Сэл. – Тесс мне не нужна. Мне нужна только ты. И ты об этом знаешь, потому что я это каждый день говорю.

С минуту Матильда стояла неподвижно, потупившись. Мостовая была запружена людьми, высыпавшими из окрестных пабов. Они либо устремлялись в сторону клуба, под горку, либо к бистро через дорогу. Неподалеку от нас собралась небольшая толпа, которая с любопытством наблюдала за происходящим, жуя бургеры с фирменным соусом.

Наконец Матильда подняла взгляд. Она плотнее запахнулась в куртку и зажала сумочку под мышкой.

– Знаешь что, – сказала она Сэлу, – по-моему, все зашло чересчур далеко. В нас была какая-то изюминка, мы горели ярче других. Вот только огонь давным-давно погас, а мы слишком глупые и не замечаем этого.

Недоверие на лице Сэла сменилось ужасом.

– Тилли, не надо.

– Ну же, Сальваторе, – продолжала она, – мы неплохо провели время. Признай это.

– Давайте просто разойдемся по домам, – предложил я, шагнув вперед. Любопытных кругом только прибывало. – Проспимся, протрезвеем, все обдумаем, а завтра продолжим.

Матильда вскинула бровь, но голос ее оставался спокойным и тихим.

– Это у тебя девиз такой, да, Николя? Отсечь чувства? Избегать их? Не рассказывать о том, что у тебя на душе? Да, Сальваторе мне все рассказал об этой твоей девице. Которая сбежала.

Моя ладонь в кармане джинсов сжалась в кулак.

– Ладно, пойду, достаточно на сегодня, – сказала она и зашагала прочь.

– Тилли, послушай, – взмолился Сэл. Он плакал. – Мне очень жаль, слышишь? Прости, что я с ней заговорил. Она мне не нужна. И так было всегда. Мне нужна только ты. Ты. Ты, черт возьми.

Она не сбавила шага, а он побежал следом, выкрикивая ее имя. Когда стало понятно, что ни оборачиваться, ни останавливаться она не собирается, он поплелся назад и со всей силы пнул стоящий рядом фонарный столб, выкрикнув ее имя так громко, что все окрестные пьяницы услышали.

Лора закрыла лицо руками.

Мои подошвы застучали по мостовой, а потом руки обвили брата.

– Сэл, не надо. Она того не стоит, – сказал я, пока он рыдал у меня на груди, но это было бессмысленно. Он слышал лишь беспощадный стук собственного сердца.

* * *

На следующее утро, в воскресенье, мы дали ему отоспаться. В одиннадцатом часу я поднялся наверх с кружкой чая и тихонько постучал в дверь гостевой спальни.

Накануне, уложив Сэла спать, мы с Лорой спустились на кухню и подробно обсудили прошедший вечер, собирая воедино разрозненные детали.

– А как она себя вела, когда вы отлучались? – спросил я. – О чем вы разговаривали?

Лора нахмурилась.

– Да как обычно, – припомнила она. – Я задавала вопросы. Спросила про марку губной помады, про работу, и скучает ли она по Парижу. Она даже в кабинку не пошла – все стояла у зеркала и прическу поправляла.

Я покачал головой:

– И все-таки странная она.

Лора промолчала, прислонившись к кухонной стойке, и я посмотрел на нее. На кухню проникал только свет уличных фонарей, стоявших в дальнем углу сада, и их мягкое сияние очертило ее профиль оранжевой каймой. Та половина ее лица, что была ближе ко мне, потонула во мраке.

– Ну да, пожалуй… – начала она. – Тебя это, наверное, удивит, но я ей завидую.

– Матильде-то?

Лора кивнула:

– Ей все так легко достается.

– Она избалована.

– Может, и так. Вот только она просыпается каждое утро настоящей красоткой. Представляешь, она перед сном даже макияж не смывает! Ты вот плечами пожимаешь, а на самом деле