— Зачем? — резко спросил Фин-Кединн. — Ты что, уходишь от нас?

— Ну-у… Я подумал…

— Ты хочешь уйти?

Дарк помотал головой.

— Тогда останься.

— Т-ты хочешь сказать — навсегда?

— По-моему, ты уже чувствуешь себя членом нашего племени. Так или нет?

Дарк застенчиво кивнул.

— Вот и оставайся. — И, не ожидая ответа, Фин-Кединн резко повернулся и пошел прочь.

Дарк, совершенно сбитый с толку, растерянно смотрел ему вслед, пока Торак с усмешкой не хлопнул его по плечу. А Ренн все думала о том, почему ее дядя так ни разу и не улыбнулся.

Ночью она проснулась и увидела, что Фин-Кединн, сгорбившись, сидит у огня. И, что было уж совершенно на него не похоже, ничего не делает, а просто неотрывно смотрит на огонь.

В Лесу дружно пели волки. Ренн различила сильный, радостный вой Волка, красивые рулады Темной Шерсти и все более уверенное завывание юного Камешка.

Фин-Кединн повернул голову и тоже прислушался. Лицо его показалось Ренн очень печальным: казалось, волки рассказывают ему о чем-то таком, чего он слушать вовсе не желает.

Через некоторое время он расправил плечи, сел гораздо прямее и уверенней.

А потом один раз кивнул, словно сам с собой соглашаясь.

Тьма уже собиралась под деревьями, когда Волк рысцой бежал по Мягкому Холоду, чтобы в условленном месте дожидаться своего Бесхвостого Брата.

На вершине холма, как раз над большим Логовом бесхвостых, он вскочил на большое бревно, чтобы поймать запахи, и увидел, как несколько бесхвостых, от которых пахло воронами, выходят из Леса, держа в передних лапах большие охапки веток. На верхушке их Логова сидел белый ворон Арк; потом из Логова вышел тот добрый бесхвостый со светлой шерстью на голове и позвал ворона.

Потом мимо Волка пролетели два черных ворона и поздоровались с ним тихим «кр-кр». Поскольку Волк пребывал в хорошем расположении духа, он тоже поздоровался с воронами, подняв морду. Не так давно ему удалось завалить самца косули, и живот его был полон. Когда он уходил от Темной Шерсти и малыша, те, удобно устроившись, с наслаждением грызли кости.

Громкий хруст по Белому Холоду сообщил Волку, что идет Большой Брат.

«Как же все-таки он всегда шумит», — умиленно подумал Волк.

Чтобы Большой Бесхвостый уж наверняка его заметил, он заранее вышел на открытое пространство и стоял там, помахивая хвостом. Но Большой Брат приветствовал его весьма сдержанно, а потом сел на бревно и уставился куда-то в пустоту. Волк устроился с ним рядом. Бедный Большой Брат! Все еще мучается, все решает, как ему быть.

Некоторое время оба молчали. Потом Бесхвостый Брат сказал:

«Твое Ходячее Дыхание… Я видел его в Горе — оно светится очень ярко».

Во всяком случае, Волку показалось, что сказал он именно это. Порой его очень трудно было понять до конца.

«Ты очень мудрый, — продолжал Большой Брат. — Ты всегда мне помогаешь. Вот и сейчас помоги мне. Я должен остаться с племенем Ворона или уйти?»

И Волк положил голову Тораку на колени, посмотрел ему прямо в глаза и честно сказал все.

* * *

На следующее утро Торак уже увязывал свой спальный мешок, когда к нему в жилище заглянул Дарк. Они молча посмотрели друг на друга, и Торак с облегчением понял, что ничего объяснять ему не придется.

— Я буду скучать по тебе, — сказал Дарк.

Торак попытался улыбнуться:

— Мой Отец всегда говорил, что нет ничего лучше возможности постоянно перебираться на новую стоянку. — Он немного помолчал и прибавил: — Так, правда, говорят в племени Волка, а я к этому племени не принадлежу.

— Как и я не принадлежу к племени Ворона. Но они, похоже, не возражают, чтобы я стал их соплеменником.

— А ты знаешь, что здесь кое-кто уже называет тебя Белым Вороном?

Дарк улыбнулся. С недавних пор в нем появилась некая, совершенно ему раньше не свойственная уверенность. И Торак находил, что эта уверенность очень ему идет.

— Чем ты будешь заниматься? — спросил Дарк.

— Ну… охотиться, конечно. Побываю в разных частях Леса, где никогда раньше не бывал. Волк и его семейство тоже будут со мной. — Он вдруг задумался, помолчал и сказал: — Знаешь, Дарк, я очень устал. А там, среди деревьев, я наконец обрету покой.

Дарк кивнул:

— Да, я понимаю. И Ренн тоже говорит, что с тобой слишком много всякого случалось. А вот со мной — почти ничего.

Торак посмотрел на свой скатанный спальный мешок и подумал: еще бы, доверься Ренн — и сразу все поймешь! Он нахмурился и затянул последний узел.

— Вот, возьми, — сказал Дарк, протягивая ему что-то на ладони. — У тебя ведь нет амулета. Это я специально для тебя сделал.

Из серой слюды была искусно вырезана фигурка волка с поднятой кверху мордой, и казалось, что волк воет. Амулет висел на тонком кожаном ремешке.

— Я там, у него на животе, метку Леса нацарапал, — пояснил Дарк. — И покрасил ее красным соком ольхи. Это очень важно, потому что красный — это цвет огня, Гор и дружбы. Ты только время от времени ее обновляй. Подмазывай соком ольхи, ладно?

Торак взял амулет и надел на шею.

— Спасибо, — сказал он. — Я обязательно буду обновлять.

Фин-Кединна Торак отыскал на берегу реки; вождь чинил рыболовные сети. Увидев Торака, он отложил работу, подождал, пока тот подойдет ближе, и тихо сказал:

— Очень жаль, что ты уходишь. Мне бы очень не хотелось с тобой расставаться.

— И мне тоже. Но мой брат-волк мне кое о чем напомнил. Он сказал, что у волка не может быть две стаи.

Фин-Кединн задумчиво кивнул.

— Ты знаешь, когда ты был маленьким, твой отец специально приходил на берег моря, чтобы повидаться с нашей старой колдуньей. Там тогда все племена собрались. И вот что он тогда сказал ей: «Хотя мой сын и не принадлежит к племени Волка, я думаю, что он настоящий волк». Только теперь я понял, что он имел в виду.

Торак судорожно сглотнул и сказал:

— Фин-Кединн! Я не… Я не знаю, как благодарить тебя за все, что ты для меня сделал.

Вождь племени нахмурился:

— Не надо меня благодарить. Просто помни. И не сомневайся: куда бы ты ни пошел, ты всюду найдешь друзей, в любом племени. И я очень надеюсь… что когда-нибудь ты к нам вернешься.

— Я непременно вернусь! И мы с тобой непременно снова увидимся. Обещаю. Ведь ты — мой приемный отец!

Фин-Кединн встал и ласково положил руку Тораку на шею, под самый затылок. Голубые глаза вождя как-то странно блестели. Он притянул Торака к себе, и они коснулись друг друга лбами.