Она пересказала разговор Уайлду.

— Кого-то убил, — повторил Уайлд, когда она закончила.

— Он говорит, что слышал именно это.

— Пожалуй, вы не единственная, кому он об этом рассказывал.

— Это несомненно.

— В таком случае почему никто не заявил в полицию?

— Потому что Эрни Поплин — ненадежный человек. Наркоман в вечном поиске всеобщего внимания. Заинтересованное лицо, преследующее собственные цели.

— Понял.

— В любой ситуации журналисты обходят его стороной. К тому же Расти Эггерс постоянно кричит: «Судью на мыло!» — и у него это неплохо получается.

— Судью на мыло?

— Один мой добрый друг, — Хестер бросила взгляд на солнце, — в колледже был звездой баскетбольной команды. Первый пик драфта НБА из команды «Дюк». Ты вообще интересуешься баскетболом?

— Нет.

— Тогда ты его не знаешь. В любом случае он водил меня на несколько игр в Мэдисон-сквер-гарден. В основном на университетские команды. И знаешь, на что я всегда обращала внимание? — (Уайлд отрицательно покачал головой.) — На то, как тренеры кричат на судей. Эти коротышки в костюмах и при галстуках всю игру бегают вокруг площадки и гневно верещат, точно малыши, требующие конфет. Смотреть стыдно. В общем, я спросила у своего друга, звездного баскетболиста, к чему это все. Он сказал, что такая у них стратегия. По природе своей люди хотят понравиться другим людям. Мы с тобой не в счет. Я о людях в целом. Короче, если кричать на судью каждый раз, когда он свистит в свисток — по делу или без, — судья будет реже замечать нарушения твоей команды.

Уайлд кивнул:

— И у Расти такая же стратегия в отношениях с прессой.

— Вот именно. Он постоянно бранит СМИ. Журналисты съеживаются, боятся лишний раз свистнуть в свой метафорический свисток. Разумеется, все политики так себя ведут. Но Расти добился наилучших результатов на этом поприще.

— Тем не менее нужно пойти к Дэшу, посмотреть ему в глаза и пересказать ваш разговор с Эрни Поплином.

— Уже.

— И?

— Сам-то как думаешь? — Хестер пожала плечами. — Дэш все отрицает. Назвал это чушью. Прямо так и сказал: «Чушь».

— Прискорбно. Ваше мнение?

— Совпадает с твоим.

— Они что-то скрывают.

— Точно. — Хестер похлопала его по ноге. — Ну ладно, котичек. Теперь твой черед. Говори, что узнал.

Для начала Уайлд рассказал о своем разговоре с Бернардом Пайном. О том, что его бывшая жена жестоко обращалась с Наоми. Хестер лишь качала головой и приговаривала: «Куда катится мир».

— Но здесь что-то не клеится.

— Поясни?

— Не знаю, — сказал Уайлд. — Я по-прежнему считаю, что нам надо поговорить с матерью Наоми. Поручил Роле найти ее.

— Хорошо. Что еще?

Уайлд рассказал ей о переписке Краха и (предположительно) Наоми. О том, как в разговорах с Авой Наоми намекала, что у них с Крахом завязываются отношения.

— Судя по всем признакам, Крах и Наоми сейчас вместе, — сказала Хестер. Уайлд промолчал. — Итак, давай подведем промежуточные итоги, — продолжила Хестер. — Допустим, двое подростков по-тихому влюбились друг в друга и решили сбежать.

— Допустим.

Хестер пожала плечами:

— И как тогда расценивать письмо от похитителей?

Уайлд снова промолчал. Взглянул на часы:

— До срока осталось меньше часа. Пойдем в дом?

— Они сказали, что встретимся в три сорок пять. В библиотеке.

— Они — это Дэш и Делия Мейнард?

— Да.

— Как по-вашему, что они планируют делать?

— До трех сорока пяти нам никто ничего не расскажет.

Уайлд снова взглянул на небоскребы за лесом:

— Все это ненормально.

— Согласна.

Теперь оба смотрели на небоскребы. Наконец Хестер закрыла глаза, подставила лицо солнцу и сказала:

— Как бы помягче выразиться…

— Помягче, — повторил Уайлд, не поворачиваясь к ней. — В этом вы не сильны, Хестер.

— И правда, скажу как есть: я подумывала переночевать у Лейлы, но не стану, если ты останешься у нее на ночь.

— Определенно не останусь. — Уайлд не сдержал улыбки.

— Да ну?

— Но это не значит, что ночевать у Лейлы — хорошая мысль.

— Да ну? — сказала Хестер. И повторила: — Да ну? Правда?

Уайлд не ответил.

— Ничего, если я полюбопытствую?

— Полагаю, это риторический вопрос.

— Мы с тобой шесть лет толком не общались.

— Простите. Виноват, — сказал он.

— Я тоже. Надеюсь, это не из-за Дэвида. — Дэвид. От звука этого имени застыли даже деревья. — Я тебя не виню. Никогда не винила. Ты же это понимаешь, правда?

— Вы об этом хотели полюбопытствовать? — ответил Уайлд вопросом на вопрос.

— Нет, — сказала Хестер. — Не буду утверждать, что ты мне как сын, потому что это преувеличение. У меня трое сыновей. И только они мне как сыновья. Но я была рядом с самого начала — с того момента, когда ты вышел из леса. Мы все были рядом. Я. Айра. И конечно, Дэвид.

— Вы были очень добры ко мне, — сказал Уайлд.

— Я завела этот разговор по иной причине, так что скажу напрямую. В последнее время очень популярны онлайн-анализы ДНК. Несколько лет назад я сама сделала такой анализ.

— Сюрпризы были?

— Ни одного. Я такая скучная.

— Но хотите узнать, не сдавал ли я образец своей ДНК? — спросил он.

— Прошло шесть лет, — сказала она. — Поэтому да, я хочу об этом знать.

— Сдавал. Кстати говоря, совсем недавно.

— Сюрпризы были?

— Ни одного. Я тоже скучный.

— Серьезно?

— Ни родителей, ни братьев или сестер. Ближайший родственник — троюродный кузен.

— Хоть что-то для начала, — заметила Хестер.

— Нет, Хестер. — Уайлд помотал головой. — Вовсе нет. Если человек ищет пропавшего ребенка — сына, брата, кого угодно, — он будет на этом сайте ДНК. А меня никто не ищет. Следовательно, никому до меня нет дела. Я вовсе не давлю на жалость, но маленького ребенка бросили в лесу, и он несколько лет прожил там один…

— Ты этого не знаешь, — перебила его Хестер.

Уайлд повернулся к ней, но она на него не взглянула.

— Чего я не знаю? — спросил он.

— Сколько ты прожил в лесу.