У Питта осталась нерешенной лишь одна загадка. Во взгляде Сент-Джермина читались и признание поражения, и надменность, и ненависть. Даже в эту минуту он испытывал презрение к Питту, словно ему просто не повезло, и тот одержал над ним победу чисто случайно, а не вследствие своего мастерства. Однако Томас не видел в нем ни причудливого воображения, ни черного юмора, которыми был наделен человек, который усадил Хорри Снайпа на его собственный надгробный камень, старого Огастеса — на фамильную скамью в церкви, Портьеса — на скамейку в парке, а несчастного Альберта Уилсона — на козлы кеба. Сент-Джермин должен был бы знать, что могилу Уилсона в конце концов найдут, обнаружив в ней Годольфина Джонса. А ведь его амбициозные планы были долгосрочными. Билль — всего лишь ступенька на пути к высокому посту, поэтому сам по себе он не интересовал Сент-Джермина.

Чтобы устроить всю эту свистопляску с могилами, нужен был человек страстный, который так беспокоился о билле, что, используя свой черный юмор, задерживал арест достаточно долго, чтобы…

Он встретился взглядом с Карлайлом.

Ну конечно.

Сент-Джермин убил Годольфина Джонса, но Карлайл знал об этом, быть может, даже опасался этого и, следуя за ним, обнаружил тело. Именно он после ухода Сент-Джермина похоронил художника в могиле Альберта Уилсона и подкидывал Питту один труп за другим, чтобы как можно дольше его дурачить. Это объясняло, почему Сент-Джермин был изумлен, узнав, что Джонса нашли в могиле Уилсона, а не на Ресуррекшн-роу.

Карлайл с бледной улыбкой смотрел на Питта, в глазах его были юмор и печаль.

Питт слабо улыбнулся в ответ, перевел взгляд на Сент-Джермина и откашлялся. Ему никогда не доказать участие Карлайла в этом деле, да и не хотелось это делать.

— Эдвард Сент-Джермин, — сказал Питт официальным тоном, — именем Королевы я арестовываю вас за предумышленное убийство Годольфина Джонса, художника, на Ресуррекшн-роу.