Стратег остановился, глянул с интересом.

– Дерзко говоришь, но верно. Не сумею. Слишком мало знаю. И слишком известные люди замешаны в том, о чем уже мне донесли. Может быть, тебе боги расскажут больше. В любом случае можешь без приглашения приходить в мой дом. Я отдам распоряжение.

– Спасибо, Ориген. Только зачем же ждать так долго. Наверно, ты хочешь услышать, что меня тревожит сейчас? Сегодня среди нападающих я не видел Сморда.

– Это важно?

– Но Сморд был в моем видении. Сморд тайно разговаривал с кем-то на берегу. Сморда видела Зо выходящим из андрона своего хозяина…

– И что ты хочешь этим сказать? – насторожился Ориген.

– Лишь то, что образ этого человека – знак. Отметина. Предупреждение о том, откуда придет опасность. Прости мою дерзость, но я посоветовал бы тебе не спускать глаз с Хаемона и его окружения.

– Это не дерзость. Это мудрость.

– Не моя мудрость, стратег. Так угодно богам. Я – лишь инструмент, подобный кифаре в руках талантливого музыканта.

– Еще и скромен! – усмехнулся Ориген. – Но вернемся в сегодняшний день. Не отменить ли нам праздник? Что говорят тебе боги?

– Боги молчат. Но сердце подсказывает, что от процессии лучше воздержаться. В стенах Херсонеса достаточно алтарей, посвященных Дионису. Думаю, он не обидится, если приготовленные для него поросята отправятся на Олимп из города.

– Да, ты прав. Нельзя забывать о горе, которое пришло сегодня во многие семьи… Однако праздник урожая – большой праздник. Как бы Дионис не разгневался, если мы совсем отменим его.

– Пусть актеры играют трагедии. Пусть Актеон прочтет свою новую поэму. Она достаточно глубока для такого случая. Дионису нравится театр. А сильные чувства не обидят ни погибших, ни их родственников. Соревнования же вряд ли будут уместны в такой день. – Дионисий вздохнул. – Особенно состязания атлетов.

– Вздыхаешь? Неужели ты хотел кому-то утереть в них нос?

– Есть один человек, которого мне хотелось бы оставить за своей спиной! Что ж, на этот раз мойры по-своему смотали клубок моей судьбы.

– Полагаю, здесь замешана какая-нибудь девочка?

– Не буду скрывать, это так.

– Я даже догадываюсь, как ее имя. – Грустная улыбка скользнула по лицу стратега. Из-под маски предводителя выглянул обычный человек.

– Но как…

– Ладно, ладно, храни свои любовные тайны! – Ориген похлопал покрасневшего мальчика по плечу и широко зашагал в сторону Херсонеса.

Провожая глазами его крепкую спину и гордо посаженную голову, Дионисий вдруг подумал, что только такому человеку, умному и честному, можно доверить тайну Кахотепа. Он уже готов был окликнуть, догнать, но голос старого жреца остановил его: «Подожди. Еще не время. Наблюдай. А для сосуда и Глаза Ра найди другое, недоступное для людей место».

₪ ₪ ₪

Хаемон негодовал. Хаемон бросался на стены и на подвернувшихся под руку рабов. Хаемон не понимал, почему сорвалось такое верное дело. Хаемон боялся. И Хаемон искал виноватых.

Попал под горячую руку и Кирос. Но, в отличие от отца, виноватых он не искал. Враг у него был один – Дионисий.

₪ ₪ ₪

Необычным стал этот праздник урожая. Со слезами утром и сдержанными увеселениями ближе к вечеру: чужое горе всегда молчаливее собственной радости.

Актеон, не находивший себе места, пока племянника не было дома, вздохнул с облегчением, когда тот вернулся. И до полудня успел измучить его расспросами, после чего ушел к Оригену узнать подробности и поговорить о последствиях.

Освободившийся Дионисий попытался уснуть, но, как только закрывал глаза, перед ним бесшумными призраками начинали кружиться люди, лошади, скифы, херсонеситы. В конце концов он оставил попытки и перенесся мыслями к Зо, которая в это самое время прикладывала к глазам холодные примочки. Но они помогали мало – глаза оставались красными от пролитых слёз.

Еще утром, узнав о том, что Ориген привез в город кроме известия о победе две повозки раненых и убитых, она закричала так, что испугала мать, и, не ощущая ног, бросилась к храму Партенос, куда, по слухам, свезли погибших. Не зная всего, Зо была уверена, что Дионисий мог оказаться в их числе. Полуживая от страха, она протиснулась сквозь толпу воющих женщин и молчаливых мужчин. И когда среди мертвых лиц не нашла единственного, самого дорогого, тоже была готова взвыть. От радости. Эгоистичной, но простительной радости.

Теперь Зо готовилась к встрече со своим Дионисием. Живым! Достала самый лучший наряд – новый красный гиматий, украшенный по краю богатым орнаментом. И даже, по примеру матери, собралась втереть тонкую муку во все еще загорелые щеки, чтобы у Дионисия вспыхнули глаза при виде такой невозможной красоты. Но собственные ее глаза, вопреки стараниям, оставались красными и припухшими.

И все же, когда Дионисий увидел ее, он не смог вымолвить ни слова.

Зо, смущенная и от этого еще более красивая, подошла ближе, легонько шлепнула по руке:

– Эй, Дионисий, очнись! Это я, Зо!

– Вижу… – Он справился с хрипотой в голосе. – Вижу. Ты такая…

– Какая?

– Такая… Самая красивая во всем Херсонесе! Ты красивее даже той гетеры Ианты, которую пригласил на праздник Ориген.

Зо сморщила носик.

– Ой, Дионисий! Как можешь ты сравнивать меня с ней? Она же старая! – И засмеялась.

Внезапно смех оборвался. Красные глаза вновь наполнились слезами.

Дионисий испуганно схватил девочку за руки, нагнулся, пытаясь поймать ускользающий взгляд.

– Зо! Зо, почему ты плачешь? Кто мог обидеть тебя? Может, снова Кирос?

Она молча замотала головой.

– Не Кирос? Так кто же?

– Ох, Дионисий, я плачу, потому что очень испугалась за тебя. Ведь ты был там, за городской стеной, когда напали скифы? Расскажи поскорее, что произошло.

– Но разве до вашего дома не дошли слухи? Обычно они разлетаются очень быстро, подобно каркающим воронам.

– Эти птицы пытались влететь в наш дом, но Хаемон был все утро черный, как грозовая туча. Даже Киросу от него досталось. Поэтому все, кто знал хоть что-то, молчали.

Дионисий глянул на подругу. Стоило ли ей, девочке, описывать во всех подробностях то, что до сих пор стоит перед глазами кровавым туманом?

– Не спрашивай. Это было отвратительно и страшно! Кровь… Много. Ненавижу кровь! – Его передернуло.

Заметив, Зо воскликнула:

– Прости меня! Я не подумала, что воспоминания доставят тебе новые страдания. Когда-нибудь потом…

– Нет, не будем возвращаться к этому потом. Знай: мы потеряли людей, скифы бежали, Ориген предупрежден об опасности. Пока этого достаточно.