- Нет, сэр. У меня срочная телеграмма из Адмиралтейства. Весь отряд Спенсера уничтожен. Эскадра в Вэйхайвэе тоже…

- Что-о-о?!

Весь хмель из Нортона улетучился в долю секунды. Подскочив из кресла, он схватил телеграмму и начал читать. По мере прочтения в его голове строились и рушились десятки предположений. В конце концов, перечитав текст телеграммы несколько раз, он удивленно уставился на офицера.

- Мистер Гибсон, а Вы не допускаете мысли, что там у всех массовый психоз на почве алкоголизма? Они, случайно, чертей по палубам не гоняли?

- Не могу знать, сэр. Но в телеграмме указано, что Спенсер приказал взорвать корабли после получения ультиматума от русских. По крайней мере, от него не потребовали сдачи крейсеров, а согласились на их затопление со сходом экипажей на берег. А вот эскадра в Вэйхайвэе уничтожена почти полностью в результате атаки неизвестной субмарины.

- Мистер Гибсон, давайте хоть мы с Вами не будем заниматься словоблудием друг перед другом. Мы оба прекрасно знаем, что это за субмарина, и откуда она появилась. Умники из Форин Офиса, пытаясь выбраться из дерьма, куда нас всех засунуло Адмиралтейство, сделали еще хуже, придумав сказку о неизвестной субмарине, утопившей "Астарту". И русские сразу ухватились за поданную идею. Я бы на их месте сделал то же самое. Что они ответили на нашу ноту?

- Пока еще не знаю, сэр. Мы этого не получили.

- А я знаю! Что они ни сном, ни духом не ведают, что это за неизвестная субмарина так порезвилась. Попомните мои слова. По "Кресченту"… или, как там он теперь… А, "Сойя", чтоб этим макакам пусто было, ничего не слышно?

- Все в порядке, сэр. Корабль подлатали и сняли с мели. Сейчас его буксируют в Нагасаки.

- Хоть одна приятная новость за сегодняшний день.

- Не совсем так, сэр… На "Кресченте" был бунт. За малым не дошло до кровопролития. Команда возмущена приказом воевать с русскими под японским флагом и отказывается это делать. Пока не было потерь, все молчали. Но в бою "Кресчент" понес большие потери в команде. Командиру с большим трудом удалось утихомирить людей. На "Сатлидже" ситуация не лучше. Просто, здесь еще не дошло до открытого выступления. Но повсюду слышны разговоры, что это не наша война. На "Левиафане" и "Евралисе" - то же самое. И если только мы попробуем начать политику закручивания гаек, рискуем получить четыре новых "Баунти".

- Ну, мы все же в лучшем положении, мистер Гибсон. Нас не отправят на шлюпке через пол океана, поскольку берег рядом. Хотя, могут и прибить в порыве праведного гнева, или просто выкинуть за борт. Поэтому, сделайте утечку информации из штаба. О том, что наши корабли больше не будут принимать участия в боевых действиях на стороне Японии. Тем более, мы физически не в состоянии это сделать, всем нужен серьезный и длительный ремонт. Если об этом объявлю я, то это неизбежно дойдет до японцев, и они поднимут вой. А так - слухи, они слухи и есть. На все же официальные запросы японцев будем отвечать, что это не соответствует действительности, и мы горим желанием поквитаться с русскими. Но, увы, корабли требуют серьезного ремонта. Причем, благодаря не столько русским крейсерам, сколько японским миноносцам. И пусть скажут хоть слово после этого…

Граф Бенкендорф, посол Российской империи в Великобритании, сохранял учтивый вид при разговоре с маркизом Генри Лэнсдауном, к которому был вызван срочным порядком в связи с нашумевшими событиями на Дальнем Востоке. Об этом стало известно накануне из срочной телеграммы Российского МИД, и он еще даже не успел толком во всем разобраться, как прибыл посыльный, и передал приглашение срочно прибыть в Форин Офис, к министру иностранных дел сэру Лэнсдауну. О чем пойдет разговор, догадаться было нетрудно. И Бенкендорф впервые за последние месяцы почувствовал что-то вроде злорадного удовлетворения. Великая Британская империя, над которой никогда не заходит солнце, и которая давно взяла в привычку требовать от всех соблюдения правил, ей установленных, но не обязательных для нее самой, неожиданно получила такую оплеуху, которая может поставить под сомнение ее лидирующие позиции в мире. И вот теперь, слушая речь британского министра иностранных дел, он вежливо помалкивал, давая возможность маркизу Лэнсдауну выговориться…

- Мы возмущены действиями вашей субмарины "Косатка". Это самоуправство ее командира, или он выполнял приказ командующего эскадрой адмирала Макарова, атакуя британские корабли возле Вэйхайвэя?! В результате чего погибло большое количество британских подданных?!

- Я выражаю соболезнование семьям погибших, сэр. Но почему Вы считаете, что эти корабли были уничтожены именно "Косаткой"? Насколько мне известно, субмарины никто не видел. Ведь уже был аналогичный инцидент, когда погибло английское судно "Астарта". Тоже сначала подумали, что это действия "Косатки". А на поверку оказалось, что она в момент гибели "Астарты" находилась очень далеко от этого места. И британское судно стало жертвой неизвестной субмарины. И Вы сами говорили об этом.

- Граф, в отношении гибели "Астарты" я согласен с Вами. Но сейчас у нас есть серьезные причины утверждать обратное!

- Какие причины, сэр? Я могу ознакомиться с ними?

- Можете. В предъявленной ноте.

- Хорошо, сэр. Я доведу эти сведения до моего правительства…

За несколько часов до этого разговора, на берегах Невы состоялся другой, но по характеру очень похожий. Сэр Чарльз Скотт, посол Британской империи, ждал приема в Министерстве иностранных дел Российской империи, однако министр иностранных дел, граф Ламсдорф, не торопился его принять. Когда ему доложили о прибытии британского посла, он довольно усмехнулся.

- Ишь, засуетились, джентльмены… Давно ли с нами свысока разговаривали. А теперь, видать, прижало. Ничего, пусть подождет. Невелика птица…

Когда сэру Чарльзу Скотту наконец-то сообщили, что министр готов его принять, только огромное самообладание позволяло британскому дипломату сохранять видимость спокойствия. Он прекрасно понимал, что произошло событие, ставшее переломным моментом в истории. Россия начала проявлять удивительную строптивость и больше не воспринимает требования Британии, как обязательное руководство к действию. Скорее - наоборот. Такое поведение русского царя, никогда ранее не отличавшегося твердостью и независимостью в принятии решений, было очень странным. А последние события и вовсе поставили российско-британские отношения на грань разрыва…

Когда британский посол озвучил требования своего правительства и вручил ноту протеста, граф Ламсдорф бегло прочитал ее, и отложил в сторону. По его лицу было трудно понять что-либо, но спустя несколько секунд Чарльз Скотт понял, что не ошибся в своих худших подозрениях.

- Разумеется, господин посол, я извещу государя императора о полученной ноте в кратчайшие сроки. Однако, могу сразу сообщить Вам, каков будет ответ. Россия категорически отвергает любые обвинения в свой адрес касательно инцидента возле порта Вэйхайвэй. Вы не предоставили никаких доказательств, что погибшие корабли были уничтожены именно нашей субмариной "Косатка". Все приведенные аргументы - исключительно плод ваших фантазий, не опирающийся на какие-либо факты, кроме самого факта гибели кораблей от взрывов торпед. Но никто, повторяю - никто не может подтвердить, что это сделала именно "Косатка", а не какая-то другая субмарина. Надеюсь, Вы не забыли инцидент с "Астартой"? Как тогда британская сторона всеми силами пыталась обвинить "Косатку", а оказалось, что она не могла этого сделать при всем желании, так как находилась в этот момент в другом месте - нанесла удар по японскому флоту в Сасебо? А теперь британская сторона снова пытается обвинить "Косатку"? Господин посол, мы не знаем, кто конкретно начал с вами подводную войну. Можем лишь догадываться, так как за последние годы Британия сделала все возможное, чтобы такие желающие появились в нескольких странах. Но, повторяю, Россия не имеет к этому никакого отношения. Поэтому, все ваши обвинения безосновательны и никакие требования о допуске на борт "Косатки" британских специалистов для расследования этого инцидента, а тем более суда над командиром субмарины, капитаном первого ранга Корфом, выполнены быть не могут. Так и передайте вашему правительству.