* * *

Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что без моего непосредственного участия произошло целых два выдающихся события. Во-первых, шустрый «Фило» уже благополучно миновал устье Хурона, пожелал счастливо оставаться высоким каменным башенкам вольного города Гажина и вышел в залив Гокки. А во-вторых, мое жизнерадостное пожелание хорошего утра досталось мрачному худощавому типу с длинным породистым лицом и несносными манерами тапмлиера в изгнании — выездной версии сэра Кофы, уже хорошо знакомой мне по совместному путешествию в Ландаланд. Заклятие его покойного папочки, безумного чародея Хумхи Йоха, как всегда, утратило свою силу вдалеке от Сердца Мира. Теперь мне предстояло иметь дело с так называемым настоящим Кофой. Впрочем, в прошлый раз мы с ним, хвала Магистрам, поладили.

— Прими мои поздравления, ты проспал не только ужин, но и завтрак, — сварливо сообщил он, раскуривая трубку. — Впрочем, я бы назвал это событие величайшей удачей твоей жизни. Но если хочешь соскрести остатки пригоревшего дерьма со стенок общего котла, добро пожаловать в камбуз. Думаю, наш гостеприимный капитан будет рад доставить тебе это маленькое удовольствие.

— Магистры с ним, с котлом, как-нибудь обойдусь… А где здесь умываются? — спросил я.

— О, это очень хороший вопрос! Можешь себе представить, у этого бездельника Анчифы хватило ума пристроить к своей каюте ванную комнату. Ну, ванную — это слишком смело сказано, но там имеется ржавый умывальник и даже вполне комфортабельный сортир. Так что благодари небо, мальчик, тебе не придется справлять нужду прямо на корме.

— И где сие чудесное место?

— Здесь.

Кофа указал пальцем куда-то за мою спину. Я обернулся и увидел дверцу, почти незаметную на фоне темной обшивки. Она оказалась такой низенькой, что мне пришлось пролезать в ванную чуть ли не на четвереньках. Но, очутившись там, я был вознагражден за свои мучения. Пресловутый ржавый умывальник оказался отнюдь не ржавым, и даже не совсем умывальником, а чем-то вроде сидячей ванны. В свое время мне довелось пару лет прожить в доме, где к моим услугам было нечто в таком роде. И ничего, выжил как-то.

Через четверть часа я вернулся в каюту, ощущая себя почти новорожденным, и приступил к следующему пункту программы. Давненько мне не доводилось по-настоящему экспериментировать со Щелью между Мирами! Правда, время от времени я сую загребущую свою руку в первое попавшееся укрытие, чтобы извлечь оттуда пачку сигарет, поскольку мне до сих пор так и не удалось ни привыкнуть к противному травяному привкусу местного табака, ни окончательно бросить курить. Но ничего более экстравагантного я уже давненько там не нашаривал.

А сегодня мне предстояло угостить себя хорошим завтраком. После того как Кофа описал ситуацию на камбузе, у меня пропало всякое желание туда заходить.

— О, а я и забыл, что в твоем распоряжении кухни и кладовые всех Миров! — Кофа с интересом наблюдал, как я прячу свою всемогущую верхнюю конечность под собственное одеяло.

— Будем надеяться, что так оно и есть, — сказал я, с удовольствием отмечая, что рука почти сразу онемела и как бы вообще перестала существовать — верный признак, что я еще не утратил свои благоприобретенные навыки. — Если уж вам так не понравилось на камбузе…

— Тебе там тоже не понравилось бы, можешь мне поверить. Анчифе давным-давно следовало бы утопить своего кока.

— Оп! — тоном эстрадного фокусника сказал я, осторожно извлекая из-под одеяла теплый ароматный предмет, здорово напоминающий знаменитый яблочный пирог моей покойной бабушки.

Я был потрясен до глубины души. Именно об этом пироге я не переставал мечтать даже в обеденном зале «Обжоры Бунбы».

— Что это? — брезгливо поинтересовался Кофа.

— О, это самая замечательная штука во Вселенной, вы уж мне поверьте! Будете пробовать? Или не станете гробить желудок всякой запредельной дрянью?

— Буду пробовать, — миролюбиво согласился Кофа. — Ты меня заинтриговал. Не может быть, чтобы человек, которого я в свое время самолично посвятил в тайны старой кухни, с такой нежностью взирал на совершенно безнадежную пакость.

Моя бабушка могла бы гордиться: сэр Кофа остался вполне доволен пирогом — насколько его текущая ипостась вообще могла быть довольной чем бы то ни было. Я снова засунул руку под одеяло, чтобы разжиться еще и чашечкой кофе — гулять так гулять! У меня получилось и это. Можно было считать, что наше путешествие начинается как нельзя более удачно.

Продолжение оказалось ничем не хуже. Во-первых, меня действительно не укачивало, как и предсказывал Анчифа. Может быть, мне просто повезло с организмом, но, скорее всего, от неприятностей меня оберегал сам «Фило», которому пришлась по вкусу моя кровь. Так что можно было вовсю наслаждаться путешествием.

Я подолгу топтался на палубе, восторженно пялился на восхитительное однообразие морского пейзажа и часами просиживал на капитанском мостике рядом с Анчифой. Оставаться в каюте было практически невозможно: сэр Кофа прихватил с собой не только волшебную «полевую кухню», украшавшую наш досуг микроскопическими порциями каких-то неведомых деликатесов, но и ужасающую «шарманку», треньканье которой способно свести с ума всех, кроме ее счастливого обладателя. Правда, у Кофы все-таки хватало деликатности убирать музыкальную шкатулку с глаз долой сразу после заката. Зато все остальное время мне приходилось спасаться от дивных мелодий в обществе нашего капитана.

Оно и к лучшему. Я с удовольствием выяснил, что сэр Анчифа Мелифаро не только обожает рассказывать о своих подвигах, но и мастерски умеет это делать. К тому же у нашего капитана была куча свободного времени. С такой вышколенной командой он вполне мог расслабиться.

Экипаж на «Фило» состоял, надо понимать, из трудолюбивых ангелов. Эти здоровенные, хмурые, загорелые дядьки явно побаивались своего тщедушного капитана. У бедняги Анчифы почти не случалось повода продемонстрировать заинтересованным лицам свои обширные познания в области непечатных проклятий. Команда не давала ему ни малейшего повода для недовольства, а ругаться без причины он не привык.

Поначалу робость пиратов казалась мне забавной, но со временем, повнимательнее присмотревшись к сэру Анчифе Мелифаро, я начал их понимать. Стоило однажды в сумерках услышать его тяжелые шаги и ощутить на собственном затылке пронзительный взгляд мерцающих в темноте зеленоватых глаз — никогда не забуду смертельный холод, который пробежал по моему позвоночнику. Мне вдруг показалось, что этот веселый парень только с виду похож на человека; чем он является на самом деле — об этом я предпочел бы не задумываться.

Впрочем, мгновение спустя Анчифа уже сидел рядом и весело прохаживался насчет моей гипотетической способности находиться в нескольких местах одновременно. Дескать, он только что видел меня на корме, потом краем глаза заметил, как я захожу в каюту, а теперь чуть не наступил на мое лоохи здесь, на носу корабля. Я слушал его болтовню и уже сам не верил, что этот веселый парень только что умудрился напугать меня до полусмерти.