– Дай ему успокоиться, – посоветовала София. – А завтра утром можешь с ним поговорить.

Филипп поколебался.

– Он отойдет. – София улыбнулась. – Поверь мне, у меня большой опыт общения с такими людьми.

Филипп потянулся за вилкой, но затем вновь отвлекся от еды.

– Мне вот еще что интересно…

– Что?

– Почему ты такая милая? В отличие от всей остальной семьи. Мориц, Юлия, я сам, наш отец со всеми его интрижками – мы все какие-то сволочи. Один другого хуже. И только у тебя хороший характер.

София рассмеялась.

– Ну и дурилка же ты!

Они вместе вымыли посуду, потом София вернулась в свою комнату, а Филипп сел перед телевизором. Обычно он не ложился спать до полуночи, но сегодня уже в половине одиннадцатого его начало клонить в сон. При этом он договорился с Софией, что та сменит его на посту в час ночи.

Когда у Филиппа глаза закрылись во второй раз, он выключил телевизор, походил по комнате, пару раз отжался от пола, покачал пресс и ноги. Потом сварил себе кофе и выпил его, стоя у окна. Снаружи все еще шел дождь. Если V действительно сидит сейчас где-то в саду, его можно только пожалеть.

– Но сюда тебе не пробраться, – пробормотал Филипп. – Можешь об этом и не мечтать.

Поставив пустую чашку в мойку на кухне, он вспомнил о встрече с доктором Кэмпбелл-Шильдкнехтом. В понедельник утром в десять. Он уже один раз переносил встречу с директором акционерного общества, тогда, три недели назад. Госпожа Клопп должна отменить встречу, иначе о контракте с «Тройбур» можно забыть. Госпожа Клопп не знала, что Филипп на Балтийском море. Нужно будет завтра позвонить ей домой. Тогда в понедельник утром она свяжется с Кэмпбелл-Шильдкнехтом и отменит встречу: «К сожалению, господин Пройсс заболел». Или умер. В зависимости от того, сумеет ли V реализовать свое намерение. Филипп поднял жалюзи в гостиной и уставился во тьму. Бушевала гроза, ветер выл раненым зверем. Порывом ветра в стекло швырнуло капли. Дождевые тучи закрывали луну, было так темно, что Филипп даже не мог разглядеть дерево, росшее прямо у входа. Он посмотрел на наручные часы. Почти полночь. Через пару минут наступит второе июля.

Опустив жалюзи, он плюхнулся на диван и опять включил телевизор. Там шло какое-то ток-шоу о финансовом кризисе. Только не это! Взяв пульт, он принялся переключать каналы и наконец остановился на фильме «Миссия невыполнима». Он уже видел этот фильм в кино – они ходили туда с Вивиан, которой нравился Том Круз. Тот как раз висел на одном пальце на краю высотного дома и отпускал шуточки, пока в него стреляли. Вот это мужчина!

Филипп положил ноги на газетный столик и зевнул.

«А потом я ему позвоню», – думаю я. Просто чтобы услышать его голос. Если он возьмет трубку, я отключусь. Но к телефону подходит его жена.

«Кто это?» – спрашивает она.

«Франк Меземанн», – говорю я. Так зовут моего учителя.

«Моего мужа нет дома, – отвечает женщина. – Он на конгрессе в Киле».

«А когда вернется?»

«Завтра вечером. Может быть, вы хотите оставить ваш номер телефона? Он вам перезвонит».

Нет, этого я не хочу.

«Я ему сам перезвоню», – говорю я.

Но, уже положив трубку, я понимаю, что не сделаю этого. Никогда ему больше не позвоню.

«Киль, – думаю я. – Это пятьсот километров. Если выехать сейчас, то в половине четвертого буду там. Поговорю с ним, повидаемся. И я узнаю, почему он так и не связался со мной. Посмотрим, помнит ли он меня вообще. Кто он мне и кто я ему». А потом поток моих мыслей обрывается. Я еду в Киль. Мчусь как бешеный и добираюсь туда за три часа.

В Киле только один центр для проведения конгрессов, и, конечно же, просто так меня туда никто не пустит. Но тут есть боковой вход для обслуживающего персонала, и у него даже охраны нет. Зал заставлен столами, тут людно и шумно, на подиуме сидят четверо мужчин и что-то обсуждают, но, похоже, никто их не слушает. Врачи в зале едят, пьют, развлекаются.

Я хожу среди столиков и ищу его, но не нахожу.

Я уже готов сдаться, когда все-таки вижу его. Он сидит в конце зала за круглым столиком. Рядом с ним – какая-то женщина, врач. По крайней мере, я думаю, что она врач, иначе она сюда не попала бы. Они о чем-то разговаривают. Не прикасаются друг к другу, даже не улыбаются, но что-то в их поведении, их взглядах, выражении их лиц подсказывает мне, что они говорят не о раке матки или молочнице. Я поворачиваюсь и ухожу. Все кончилось, так и не начавшись.

Нет, это неправда.

На самом деле я не ухожу. Я иду прямо к нему.

Филипп проснулся от того, что кто-то тронул его за плечо.

– Эй, не хочешь перейти в кровать?

Вскрикнув, он подскочил.

– Без паники, это всего лишь я. – Юлия успокаивающим жестом подняла руки.

– Который час?

– Почти шесть. Мне уже немного лучше. По-моему, жар спал.

В это трудно было поверить. В белой ночной рубашке, с темными кругами под глазами девушка напоминала зомби.

– Проклятье. – Охнув, Филипп поднялся. – Я обещал Софии разбудить ее в час.

– Вы собирались дежурить? – Юлия выключила телевизор. – Ты что, думаешь…

– Чепуха.

Филипп замолчал и прислушался. Что таилось там, в темноте чужого дома? Слышались какие-то шорохи. Старое дерево потрескивало, наверное.

– Знаешь что? Я проверю двери и окна. Сейчас вернусь.

Все было в порядке. На входной двери задвинут засов, дверь в погреб и все окна закрыты.

Юлия подняла жалюзи в гостиной.

– Солнце уже встало, – с облегчением сказала она.

Солнца, конечно, еще не было видно, небо по-прежнему закрывали тучи. Но хотя бы дождь прекратился. Филипп зевнул.

– Может, спать ляжешь? – предложила Юлия. – Я заварю чай и буду тут сидеть в дозоре, пока остальные не проснутся.

Он проспал до десяти, крепко, без снов. А потом пробудился – так же резко, как и уснул. Из гостиной доносились голоса. Послышался смех Софии. «Если бы не она, мы давно друг другу головы оторвали бы», – подумал он.

А потом он включил мобильный и позвонил домой госпоже Клопп. Это было против правил, которые он сам же установил, но его мобильный был не зарегистрирован, а домашний телефон госпожи Клопп полиция прослушивать не станет. Да и доктор Кэмпбелл-Шильдкнехт был слишком важным клиентом, чтобы его разочаровывать. Филипп помедлил, не зная, набирать ли ему номер. Утро выходного дня, только девять, может, она еще спит?

– Надеюсь, я вас не разбудил, – сказал он, когда она взяла трубку.