Я спрашиваю: «Как можно трезвому нос о стену разбить?»

«Задумался о работе и не заметил стены».

Второй раз она ему знатный фингал под глаз поставила.

Спрашиваю: «Опять в стену въехал?»

«Нет, – отвечает. – Форточку открывал, дверца сорвалась – и прямо в глаз».

В коридоре послышались шаги, в кабинет вошел Лукьянов, дежуривший в этот день.

– Полная задница, Игорек! – доложил он о результатах своей поездки в больницу. – Этот подонок стоит на своем, о жене даже говорить не хочет. Знаешь, какую историю он придумал? Вышел он сегодня вечером покурить к подъезду. Тут к нему подошли двое пьяных, слово за слово – и ткнули ножом в бок. Даже приметы преступников называет!

– А что в квартире? – спросил Ефремов.

– Следы все замыли, только под обеденным столом капелька крови осталась. Я первым делом проверил у них ножи в кухонном столе и один изъял. Этот нож еще влажным был. Его прямо перед нашим приездом помыли.

– Жена что говорит?

– Муж пошел покурить на улицу, вернулся весь в крови… Игорь, да это она его порезала, но доказывать нечем. У нее на все отговорки готовы. Я спрашиваю: «У вас пепельница, полная окурков, значит, муж обычно курил дома». Я еще договорить не успел, а она уже отвечает: «Мы сегодня поссорились, он занервничал и пошел охладиться к подъезду». Прикинь, какая тварь!

– Жена пьяная?

– Не очень. Муж вообще трезвый.

Около двух часов ночи в райотдел из больницы вернулась следователь Вадимова.

– Игорь, ребята тебя в курс дела ввели? – спросила она. – Вот мы влипли! Конец года, а у нас преступление – раскрыть невозможно. Я дождалась, когда потерпевшего прооперируют, стала его допрашивать, а он на своем стоит: «Меня порезали двое неизвестных мужчин у подъезда».

– Завтра всех раскрутим, – заверил Ефремов.

– Если мы к утру преступление не раскроем, Балагуров с нас шкуру спустит и на барабан натянет, – мрачно заметил Лукьянов.

– Коля, – позвал Ефремов участкового, – завтра к шести утра поезжай к жене потерпевшего и вези ее сюда. Будет брыкаться – примени силу.

– Игорь, ты бы видел эту мегеру! – запротестовал участковый. – Она здоровая, как самка горной гориллы. На голову выше меня и в два раза шире, в ней килограммов сто пятьдесят, не меньше. Если она заартачится, я с ней ничего сделать не смогу.

– Возьмешь с собой помощника дежурного. Вдвоем как-нибудь с одной бабой справитесь.

– Игорь…

– Вопрос решен! – хлопнул по столу Ефремов. – Завтра к семи утра жена потерпевшего должна дожидаться меня в клетке.

– Возьми у дежурного баллончик со слезоточивым газом, – подсказал Лукьянов.

– Лена, принеси мне все материалы по делу, – попросил Игорь следователя. – Я за ночь их изучу и пойму, с какого конца к потерпевшему подъехать.

В шесть утра Игорь разбудил второго дежурного следователя Конопленко:

– Вставай, поедем преступление раскрывать.

– На него же Вадимова ездила, – ответил заспанный следователь.

– Учи судебную психологию, дружок! – назидательно сказал Игорь. – Потерпевшему трудно давать противоречащие друг другу показания одному и тому же следователю.

В дежурной части для Ефремова автомобиля не нашлось: один был на выезде, у второго кончился бензин. Пришлось ехать в больницу к потерпевшему на автобусе. Дежурный врач, узнав о цели визита, препятствовать сотрудникам милиции не стал. В палате Ефремов сел на кровать рядом с раненым, легонько похлопал спящего по щеке:

– Гриша, вставай, уже утро!

– Вы кто? – открыл глаза потерпевший. – Вы из милиции? Я уже все рассказал и больше говорить ничего не буду.

– Гриша, – ласково сказал Ефремов, – я принес тебе трагическое известие: через два часа я арестую твою жену и отправлю ее в тюрьму. Новый год ты будешь встречать один.

– Как арестуешь? – попытался приподняться на кровати раненый.

– Лежи, Гриша, лежи, – вернул его на подушку инспектор. – Тебе вредно волноваться.

– Меня двое неизвестных порезали у подъезда, а вы хотите все на жену спихнуть? – стал возмущаться потерпевший. – Вот так вы, милиция, работаете: вместо того чтобы преступников искать, невинных людей арестовываете.

– Давай поговорим о преступниках, – предложил Ефремов. – Смотри, как странно получается: ты вышел на улицу в пальто, а на нем следов пореза нет. На футболке есть, а на пальто нет.

– Я в расстегнутом пальто стоял, – быстро нашел отговорку Григорий Петрович.

– На улице мороз, а ты в расстегнутом пальто? Бывает. Свитер в тот вечер не надевал? Тоже бывает. Поспешил, оделся как попало. – Игорь сделал вид, что на секунду задумался, и продолжил: – Смотри, Гриша, еще странность: на кухне следы крови есть, а на улице, у крыльца и в подъезде нет. Ты что, с ножом в боку в квартиру поднялся?

– Я рану руками зажал, вот из нее и не капало. На кухне руку убрал, и кровь пошла.

– Бывает! – вновь охотно согласился инспектор. – Как нож выглядел, не запомнил? Я тебе расскажу. Нож самодельный, с эбонитовой ручкой, а на нем…

Ефремов выдержал эффектную паузу и жесткой фразой, как ударом копья, пригвоздил лжеца к месту:

– На ноже отпечатки пальцев твоей жены!

– Нет на нем ничего! – выкрикнул потерпевший. – Она при мне нож помыла.

– Какой нож? – стал наседать инспектор. – Которым она тебя порезала?

– Ничего больше не буду говорить, – озлобился потерпевший. Ему стало стыдно, что он не удержался и выдал жену.

– Гриша, ты лежи, выздоравливай. Мне от тебя больше ничего не надо.

На соседней кровати ожил сосед Гауза по палате. Пока инспектор допрашивал потерпевшего, он лежал, не шевелясь, прислушивался к интересному разговору.

– Знатно ты ввалил свою бабу! – злорадно сказал он. – Ей теперь лет шесть влепят.

– Ничего ей не будет, – уверенно прошептал потерпевший. – Я на суде скажу, как все было: меня у подъезда порезали.

– До суда еще дожить надо! – сочувственно заметил Ефремов. – Тебе-то что, ты домой из больницы поедешь, а вот твоя любимая Нина Ивановна на нары отправится, тюремную баланду хлебать.

– На фига такая баба нужна! – продолжил злорадствовать сосед. – Ты вот что сделай. Как ее посадят, ты ее из квартиры выпиши и новую себе найди, покладистую и хозяйственную.

– Мне не надо никакой другой! – в отчаянии застонал Гауз.

– Выздоравливай! – Ефремов поднялся с кровати, поправил на плечах белый халат.

– Товарищ милиционер! – Потерпевший слабыми пальцами схватил инспектора за рукав. – Не уходите. Так же нельзя – на невинного человека преступление вешать. Она хорошая.