В 1980-х гг. Ле Пен выражал обеспокоенность ростом числа «социальных паразитов» и призывал к уходу от модели государства социальных гарантий. Однако когда поддержка партии стала расти среди социально незащищённых слоёв населения, например рабочих северной Франции, чьи производства перенесли в Китай, экономическая программа партии существенно изменилась. Она стала совмещать идеи свободного рынка с широкой социальной поддержкой нуждающихся[745]. «Мы не правые и не левые, мы – французы», – стал говорить Ле Пен.

В программе 2001 г. «Национальный фронт» связывает уровень преступности с иммиграцией, которая, в свою очередь, «представляет смертельную опасность гражданскому миру во Франции». Свою президентскую кампанию 2002 г. Жан-Мари Ле Пен вёл под лозунгами восстановления закона и порядка, а также политики «нулевой толерантности» к преступникам. Он также предлагал провести референдум о восстановлении в стране смертной казни.

Став лидером партии в 2011 г., Марин Ле Пен фокусируется на угрозе секулярным ценностям республики со стороны мусульман, стремящихся навязать стране свои, чуждые Франции ценности[746]. После начала «арабской весны», войн и госпереворотов в мусульманских странах Марин Ле Пен ещё более активно выступает за прекращение иммиграции из Туниса, Ливии и других неевропейских стран[747]. Ранее партия активно выступала против военных интервенций НАТО, в частности, в Ираке, а Жан Мари Ле Пен посещал Багдад в 1990 г. и с тех пор называл Саддама Хусейна своим другом[748].

Жан-Мари Ле Пен был деятелен и за пределами ЕС: в 1990-е гг. он достаточно активно интересовался постсоветским пространством и налаживал контакты с Владимиром Жириновским и украинской националистической партией «Свобода». К 2012 г., однако, контакты с русофобской «Свободой» у НФ были полностью прекращены в связи с пророссийской позицией Марин Ле Пен.

Под лидерством Марин Ле Пен протекционистское направление в программе партии стало ещё более артикулированным, концентрируясь на государственной поддержке здравоохранении, образовании, транспорте, банковской и энергетической сферах.

Отношение к Европейскому Союзу у партии также менялось. Если в 1980–90-е гг. НФ положительно относился к ЕС, то во время президентской кампании 2002 г. Жан-Мари Ле Пен выступал за выход страны из ЕС и восстановление франка как национальной валюты (об этом же сейчас говорит и Марин Ле Пен[749]). «Национальный фронт» отвергает Шенгенское, Маастрихтское и Амстердамское соглашения, являющиеся основой европейской интеграции, и считает их «фундаментом супранациональной структуры, означающей конец независимости Франции». Сам Европейский союз партия называет «последней остановкой на пути к мировому правительству» и «куклой Нового Мирового Порядка».

Партия последовательно выступает против принятия Турции в ЕС и любой возможной общеевропейской конституции.

НФ хочет восстановить таможенные барьеры и выступает против разрешения французам иметь двойное гражданство[750].

«Старые» лидеры партии Жан-Мари Ле Пен и Бруно Гольниш неоднократно делали ревизионистские заявления, связанные, в частности, с нацистской оккупацией Франции и Холокостом, причём Ле Пена даже судили и штрафовали за подобные высказывания. С момента своего вступления в должность лидера НФ Марин Ле Пен публично дистанцировалась от таких высказываний своего отца, хотя и её в октябре 2015 г. пытались осудить за пропаганду ненависти в отношении мусульман[751].

С целью «де-демонизации» партии Марин Ле Пен последовательно избавляется от тех элементов, которые, по её мнению, могут помешать партии стать такой же респектабельной, как и другие партии французского политического мейнстрима. В 2015 г., после очередных ревизионистских заявлений Ле Пена-старшего, его членство в партии было сначала приостановлено, а затем аннулировано[752]. После этого Жан Мари Ле-Пен организовал своё собственное движение «Сине-бело-красное объединение» (Rassemblement bleu blanc rouge)[753], в честь цветов национального флага. Движение, по словам Ле-Пена, будет действовать в том же русле, что и НФ[754].

На муниципальных выборах 2014 г. националистом удалось избрать своих мэров в 12 городах и в целом около двух тысяч представителей на разных уровнях региональной власти. Международные медиа писали об «исторических» результатах выборов[755], хотя International Business Times указывал, что «надежды на реальную политическую власть остаются для партии фантазией»[756].