— Господа! — Дамиан поднимается и салютует кубком. — Приветствуйте моего героя!

Чудовища, монстры, злодеи тут же оставляют еду и разражаются аплодисментами. Артур бледнеет, крепче сжимает меч, но видит меня и идёт к столу. Я пытаюсь ободряюще улыбнуться.

— Почему ты не хлопаешь, Виил? — поворачивается ко мне Дамиан. — Ты не хочешь приветствовать моего героя?

У слуги, подливающего мне в бокал сок, дрожит рука.

— Мы расстались только полчаса назад, — мрачно отзываюсь я, спокойно встречая взгляд Властелина. — К чему этот фарс?

Дамиан усмехается.

— Ты такой грубый, Виил. И невоспитанный. Скажи, мой милый, ты спал с героем?

— Что?! — Я кашляю и с трудом проталкиваю в себя воздух.

— Нет? Прекрасно. Не забывай, что ты только мой. — Дамиан резко выхватывает у меня бокал, из которого я собиралась отпить. Выхватывает и выплёскивает сок на пол. — Налейте воды моему Виилу.

— А… А там что было? — заторможено спрашиваю я.

— А там был сок, — усмехается Властелин. — Не забивай свою милую головку сложными вещами, мой дорогой. Между прочим, я скучал.

— Ну конечно, тебе же было холодно.

— Да, и очень мёрз. Не смей меня больше предавать.

— Я не…

— О, Виил, я же не ребёнок. Вы друзья с героем, я вижу. И раньше были. И забрал он тебя по твоему желанию. Тебе захотелось отдохнуть, — вкрадчиво интересуется Властелин. — Развеяться? Да?

— Нет!

— Ну-ну.

Наш разговор прерывается: Артур, наконец, подходит к столу.

— О, герой, — улыбается Дамиан и кивает на место слева от себя. — Ну что, ты всем доволен? Выглядишь замечательно.

— Не как бродяга? — огрызается Артур.

Дамиан смеётся.

— Неужели я тебя задел?

— Не пей ничего! — перебиваю я. — Артур, слышишь?! Он тебя отравит!

Артур ошеломлённо смотрит на меня, а Дамиан смеётся громче.

— Мой Виил очень впечатлителен. Ну как я могу тебя отравить, герой, когда нам ещё биться? К тому же, какие зелья на тебя подействуют? Как и заклятья? Ты же легко прошёл через мою защиту, когда прибыл сюда, правда? Садись же, ну.

Артур неловко садится. И явно не знает, куда пристроить меч.

— Положи на колени, — подсказывает Дамиан. — Нет, пожалуйста, рукоятью ко мне, а не остриём. Ты, что, хочешь убить меня раньше времени?

— Почему мы не можем биться сейчас? — выдыхает Артур.

— Потому что смерть, мой славный герой, редко удаётся отыграть назад. А я хочу с тобой поговорить, — отзывается Дамиан. — Выпьем?

Артур колеблется.

Дамиан снова встаёт и поднимает свой кубок.

— Господа! Выпьем за битву добра со злом!

Все пьют. Все, кроме меня и Артура.

— Ну что же ты, герой, — улыбается Дамиан, отпивая. — Не веришь мне? Подозрительный? Правильно делаешь. Но выпить надо, невежливо не пить за нашу будущую битву. Держи. — И протягивает ему свой кубок. — Пей спокойно. Видишь, я же живой.

И этот идиот пьёт! Только глоток, но пьёт, потом роняет кубок, пачкает свой белый наряд в крови и кашляет, кашляет…

Дамиан по-дружески стучит его по спине.

— Ну что же ты, герой! Эй, слуги! Воды!

Артур ещё и воду пьёт. Жадно, весь кубок — ой, дура-а-ак! — пока кто-то из лакеев магией убирает с белого камзола капли крови. Дамиан тем временем накладывает в тарелку Артура побольше сыра и салата. И что-то цветочное, приговаривая: «Это Виил любит кухню фей, деликатес, попробуй… О, ну ты-то конечно пробовал и раньше… О, феи же!»

В зал входят маги в чёрном с серебряными знаками на груди — и приносят статуи. Я без сил оседаю в кресло.

Это всё феи, вмёрзшие в лёд, феи, все до единой. И… и мама.

— Смотри, Виил, — улыбается Дамиан. — Я привёз тебе фей! — Его голос отдаётся в моих ушах странным эхом, искажается, превращается в рёв зверя… Нет, кажется, это я теряю сознание.

В себя меня приводит вопрос Дамиана, обращённый к герою:

— А где ты потерял принцессу фей?

Статуй теперь больше — есть и каменные. Человеческие короли, Мерлин, — камень, камень…

— К-какую п-принцессу? — заикается Артур, тоже глядя на статуи. На Мерлина.

— Твою помощницу, — голос Дамиана и впрямь меняется. — Виолу.

— Я… — Артур вскакивает. Меч падает с его коленей, звенит, Артур лезет под стол его поднять… И, хрипя, валится на бок.

Я тоже вскакиваю, но кто-то хватает, держит меня — кажется, слуги? Или маги? Кто-то сильный — я вырываюсь, но меня не отпускают.

— А жаль, что её с тобой нет, — продолжает Дамиан. — Она бы смогла тебе помочь. Тебе бы смогла помочь сейчас любая фея, но она особенно. Про неё же было странное предсказание, что она предаст тебя, а потом умрёт. Видимо, она сбежала в свой мир — ну что ж. Там и умрёт, предсказания сбываются всегда. — Дамиан вертит кубок, из которого пил Артур. — Яд для героя и впрямь найти, знаешь ли, сложно. Но зачем яд, если можно просто лишить тебя сил. Все твои помощники у меня — я просто казню тебя, завтра или послезавтра, когда захочу. Если, конечно, не произойдёт чудо, и твоя фея не появится. Только ей нужно очень поспешить. Знаешь, герой, сейчас именно такой момент, когда она могла бы спасти вас всех. Её прикосновение к тебе и к моему льду снимет проклятье…

Словно специально, меня отпускают — я падаю на пол и смотрю на маму в ледяной глыбе. На хрипящего, бьющегося в судорогах Артура. Представляю, как играет, сбивая пальцы в кровь, Ромион. Вспоминаю заснеженный каменный сад…

— Ну же, момент уходит, — смеётся Дамиан. — Эй, господа, там не появилась наша фея? Нет? Осталось совсем немного времени. Ещё чуть-чуть, и моё заклинание уже нельзя будет отменить. Ты, герой, умрёшь, а все твои друзья…

Я знаю, что станет с друзьями. Они будут стоять камнем, возможно, вечно. Дамиан убьёт Артура и будет ждать, пока появится следующий герой. И, вечно голодный, станет убивать, пить кровь и убивать… Меня он убьёт тоже, и тьма ещё долго будет властвовать над этим миром…

Или я могу только протянуть руку, снять перчатку, коснуться Артура, мамы, остальных… Артур тогда убьёт Дамиана, я не успею вмешаться, тьма исчезнет, и добро победит. Дамиан и правда никогда не согласится вернуть себе сердце…

И я сама его убью. Нет, конечно, это сделает Артур, но виновата буду я. И если ещё помедлю — в том, что умрёт Артур, виновата буду тоже я.

Страшные, жестокие решения принимаются за какие-то мгновения… Но даже мгновений достаточно — я смотрю на Дамиана и понимаю, что пусть весь мир рухнет к чёрту, я не смогу больше принести ему боль. Я не смогу видеть его смерть. Я… не смогу.