– Ясно одно. – медленно заговорил генерал. – Культ хрустальных черепов, дающих власть над перемещением «Мыслящих» существовал на нашей планете задолго до Вторжения. И тот же Гиммлер каким-то образом разузнал об этом – и решил использовать в интересах Третьего Рейха.

– Этим и занимались в Аненербэ?

– Никаких сомнений. И то, что они основали колонию людей, обладающих, как и ты, Милада, особыми способностями, именно в Аргентине – отнюдь не случайность. Как и наличие хрустального черепа, предназначенного, если верить нашему другу, для использования этих самых способностей.

«Линия Девять» невесело усмехнулся.

– Вы что, так ничего и не поняли? Ваша Земля – и есть та самая планета, с которой началось наше тысячелетнее шествие от звезды к звезде. Так что, нравится это кому-то, или нет, – он откашлялся и снова глотнул матэ, – но мы с вами, возможно, дальние родственники. Сам факт существования на Земле комонсов до известной степени это подтверждает, а уж хрустальные черепа, изготовленные сотни, а возможно, т тысячи лет назад, и вовсе отметают любые сомнения. Мои соотечественники этого пока ещё не знают – но вторгаясь на вашу планету, они просто возвращаются домой.

16-е декабря 1979 г.

Боливия.

День в пути.

Шоссе рассекает сельву, словно кровоточащая рана – какие-то особенности местной почвы придают ей цвет запёкшейся крови. Впрочем, «шоссе» – это сильно сказано: обычная грунтовка без кюветов и оборудованных обочин, кое-как пробитая сквозь заросли буйной субтропической растительности.

Боливия. Страна, где нашёл свою смерть команданте Че.

Под ветровыми стёклами машин (всего их в нашей колонне семь) – листки с пёстрыми значками.

– Подорожная грамота от местного наркокартеля. – ответил на мой вопрос генерал. – Мы попросили их о помощи, и они не смогли отказать.

– Наркокартель? Значит, вы и в самом деле…

Мне сразу вспомнилась семейная легенда – из той, прошлой жизни. Согласно ей, дядя Костя, сидя на Кубе, занимался, в том числе, и вопросами организации наркотрафика из Латинской и Центральной Америк в Соединённые Штаты, в чём ему активно содействовали кубинские «товарищи». Этом по замыслу товарища Суслова (ещё один штришок той же легенды) КГБ убивал сразу двух зайцев: с одной стороны, обеспечивал финансирование многочисленных революционных движений, а с другой – подсаживал на кокаиновую иглу несколько поколений молодых американцев, исподволь разлагая «вероятного противника» изнутри.

Неужели сейчас я получу подтверждение?

Генерал словно не заметил моей реакции.

– У меня здесь имеется пара-тройка старых друзей из числа партизан-марксистов, они и походатайствовали.

– А я-то думал, после гибели Че в Боливии партизан больше нет?

– Они есть в любой стране к югу от Рио-Гранде. – поучительным тоном заявил дядя Костя. – Конечно, разгром отряда Че нанёс по Армии национального освобождения Боливии серьёзный удар, и в итоге, год назад им пришлось самораспуститься. Но отдельные отряды до сих пор скрываются в сельве, и ссориться с ними не решаются даже самые отчаянные наркобароны. Так что не беспокойся – и до границы проведут, и на ту сторону переправят, в обход аргентинских застав, и бойцами помогут, если будет надобность. Люди тут серьёзные, выгоду свою понимают, а главное – хотят жить долго и, по возможности, спокойно.

Если честно – так себе, объяснение. Впрочем, что-что, а спокойная жизнь нам с ближайшие дни не светит. Колонна бодро катит в сторону аргентинской границы; бойцы Хорхе не считают нужным убирать оружие, даже когда мы проезжаем через деревни и даже небольшие городки. Полицейские и редкие военные патрули провожают нас равнодушными взглядами – похоже, «подорожные» делают-таки своё дело.

Аст счастлив. Тяжкие мысли, подавленное настроение после гибели в авиакатастрофе исторических фехтовальщиков остались в прошлом, и теперь он наслаждается невероятным приключением – кто из наших сверстников может похвастаться чем-то подобным. А он – может: сидит, высунувшись по пояс из люка на крыше нашего боевого фургона, карабин в руках, на загорелой физиономии неописуемое блаженство. И даже перспектива неизбежной схватки со скрывающимися в аргентине нацистами нисколько его не беспокоят.

Хорхе тоже доволен, как слон – перспектива повоевать с инопланетянами изрядно поднимает его самооценку. Объяснять, что обитатели «долины Хрустального черепа» такие же земляне, как и он сам, бесполезно – если уж чилиец что-то вбил себе в голову, то это надолго.

А вот меня одолевают мысли. Ну, хорошо, с охраной поселения мы как-нибудь справимся – зря, что ли, кроме крупнокалиберного «браунинга» и пары аргентинских пулемётов Tipo 60–20 MAG, в одном из пикапов ждут своего часа антикварный американский гранатомёт М-1 «Базука» и ещё какие-то длинные, узкие ящики без маркировки.

А вот дальше что? Устраивать локальный геноцид, вырезать всех, чтобы ни один из «людей с особыми свойствами» не ушёл? Не думаю, что генерал и Хорхе решатся на столь радикальные меры. Пропустить местных жителей через мелкую сеть, чтобы выявить всех Пришельцев? Сделать это вполне реально – вряд ли там так уж много народу, Миладка с «детектором Десантников» справится с задачей за пару суток, пока бойцы Хорхе будут блокировать долину.

На обед мы останавливаемся в очередной деревушке. Жители, поначалу попрятавшиеся по домам, постепенно вытягиваются на площадь – в руках глубокие миски с похлёбкой «пальос-ла-браса», противни с печёными цыплятами «пиканте-де-польо» и неизменные кувшины чичи. Генерал с Хорхе вручают старосте селения щедрую плату и мы устраиваемся дощатыми столами, вытащенными на центральную площадь.

Девушки строят глазки бойцам, генерал почтительно беседует со стариками, голопузые ребятишки шныряют вокруг, с интересом приглядываясь к винтовкам и пистолетам – как бы не стянули чего…

Благодать, да и только!

18-е декабря 1979 г.

Аргентина,

долина Хрустального Черепа.

Полдень свистящей смерти.

Грудь стоящего рядом со мной чилийца взорвалась фонтаном ярко-красных брызг. Со стороны долины накатывался рёв мощного двигателя, и в характерный звук, из-за которого японцы когда-то прозвали эту машину «свистящей смертью», вплеталось тарахтенье пулемётов. Я рухнул на землю, перекатился под защиту ближайшего булыжника и только тогда рискнул поднять голову – чтобы увидеть стремительно растущий силуэт самолёта с характерным, как у немецкого пикировщика «Юнкерс», изломом крыльев.

«Воздух!» – закричал генерал по-русски, и все попадали, паля вразнобой по проносящейся над нашими головами смерти. Самолёт задрал тупой нос, резво набрал высоту, выполнил разворот и снова нацелился на нашу позицию.

Теперь я ясно видел мигающие на выгнутых «обратной чайкой» плоскостях огоньки – пулемёты, по три на крыло. Тяжёлые пули пятидесятого калибра срезали кривые деревца, поднимали высокие фонтанчики пыли, высекали из камней, за которыми прятались бойцы, фонтаны искр и острых, как бритва, осколков. За моей спиной полыхнуло – очередь прошила бензобак несчастного «Фольксвагена».