– Это уж слишком! – обиженно заметил Олег. – Кровать большая, оба уместимся.

– Я с тобой на одной кровати спать не собираюсь, – отрезала Анна.

– Да брось. Честное слово, приставать не буду. Что я – насильник какой? Не хочешь – не надо.

– В самом деле?

Олег сделал честные глаза и закивал.

– Разве что ты меня сама об этом попросишь, – неосторожно добавил он.

– Все, идешь спать на коврик. Или в машину – как тебе больше нравится!

– Я пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?

– Твои – через раз.

В таком духе они препирались довольно долго, пока не пришли к соглашению: спать будут вместе, но при первой же диверсии Олег отправляется в машину. Довольные друг другом, они отправились к бабе Паше.

Как и обещала, Прасковья Тихоновна напекла гору блинов. Да таких вкусных, что Анна начисто забыла о фигуре, уплетая за обе щеки. Олег не отставал.

После долгой дороги и плотного ужина обоих одолела такая лень, что они единогласно порешили начать поиски с завтрашнего утра.

За завтраком Анна сочла, что пришло время попытаться разузнать у бабы Паши что-нибудь полезное о местном житье-бытье.

Они сидели втроем за накрытым белой скатертью круглым столом. Судя по всему, хозяйке приглянулись молодые постояльцы. Свою симпатию она выражала тем, что старалась накормить их повкуснее. Свежие яйца, мягкий белый хлеб, непривычно желтое сливочное масло, ароматный крепкий чай – Ане казалось, что она никогда не пробовала ничего лучше.

Прихлебывая горячий чай из нарядной чашки в розочках, Анна прикидывала, как бы половчее задать вопрос, когда баба Паша неожиданно пришла ей на помощь:

– Что делать собираетесь? Погода отличная, а у нас озеро – загляденье. Шли бы, искупались. Или у вас другие планы?

– Искупаться – это хорошо, – согласился Олег. – Только у нас одно дельце есть. Надо найти человека.

– Это кого же? Может, я могу помочь? Тут, в городе, я всех знаю, мне уже восемьдесят два стукнуло, давно на свете живу.

– Тот, кого мы ищем, давно умер. Но мы хотим взглянуть на его дом. Говорят, очень интересное здание, – объяснила Анна.

– Что за дом? – заинтересовалась Прасковья Тихоновна.

– Графа Валишевского. Слыхали о таком? Говорят, до революции у него здесь особняк был.

– Почему был? – удивилась баба Паша. – Он и сейчас целехонек. Чего ему сделается? Добротная постройка, не чета нынешним.

Услышав о графе, старушка почему-то нахмурилась. Упоминание о нем явно пробудило в ней какие-то недобрые воспоминания. Анна заметила перемену сразу и осторожно спросила:

– А где этот дом? Можно на него посмотреть?

– Чего ж нельзя? В нем сейчас санаторий размещается. Неужто не знали? Только что в нем интересного, в доме том – ума не приложу! – Она неодобрительно покачала головой, поджала губы и уставилась в окно.

Дело принимало неожиданный оборот. Чем-то граф не угодил старушке, и это становилось интересным.

– Прасковья Тихоновна, а о самом графе вы ничего не слышали? – спросила Аня.

Та вздохнула, снова покачала головой и ответила с большой неохотой:

– Дурной человек был этот граф, вот что я скажу. Мне матушка говорила. Слух был, что колдовством он занимался. Сам-то дом еще отец его строил, да, видать, на недобром месте. Сколько себя помню – то и дело что-то случается, не в доме, так в парке. Местные так вообще стороной его обходят.

– Ну, это все предрассудки, – улыбнулся Олег. Старушка полоснула его острым взглядом и промолчала.

– А куда делся граф? – продолжала расспрашивать Анна. – Говорят, он после революции за границу уехал?

– Сказывали, что уехал. И челядь свою с собой взял. Да только мало кто в это верит. Дело темное.

– Почему?

– Накануне отъезда графа мальчик в деревне пропал, как в воду канул. А дружок его неразлучный вдруг взял да и онемел в одночасье. Так до самой смерти и молчал как рыба. Народ смекнул, что не просто так все случилось. Может, видел что-то мальчишка. Болтали, что на самом деле граф один уехал, а вот куда остальные подевались – одному богу ведомо. Ни один так домой и не вернулся. А вы почто графом-то интересуетесь?

– Просто так, – как можно беззаботнее откликнулась Аня.

Пристально взглянув на ее порозовевшие щеки, старушка спросила:

– Уж не клад ли графский искать задумали?

Анна поперхнулась чаем от неожиданности и закашлялась. Олег принялся стучать ее по спине, искоса поглядывая на бабу Пашу. Прокашлявшись, девушка спросила, переводя дыхание:

– А что это за клад? И почему вы решили, что мы его ищем?

– Да так, – пожала плечами баба Паша. – Про этот клад много слухов ходило, да все без толку. Граф-то богатый был. Очень. Умные люди смекнули, что не мог он за один раз такое богатство из России вывезти, а коли не вывез, значит – здесь где-то и закопал. Правда ли, нет – поди узнай.

Прасковья Тихоновна уже не в первый раз посмотрела на Аню долгим взглядом, словно решая что-то про себя. Ане вдруг стало тревожно, и она отвела глаза.

– Послушай, милая, – ласково обратилась к ней старушка. – Ты, часом, не цыганочка ли?

– Почему вы так думаете? – удивилась Анна. Вопрос застал ее врасплох. – Хотя вы в какой-то степени правы: моя прабабушка была цыганкой.

– Как ее звали? – обрадованно спросила баба Паша. – Не Магдой?

Анна вытаращила глаза.

– Как вы узнали?

– Ну, так и есть, – удовлетворенно заключила Прасковья Тихоновна. – То-то я еще со вчерашнего дня, как тебя увидела, голову ломаю – почему мне твое лицо знакомо. А ночью вспомнила. Прабабка мне твоя приснилась. Ты ведь вылитая она. И про графа спрашиваешь.

– Неужели вы ее знали? Она из этих мест?

– Да, милая. А ты разве не знала?

– Нет.

– Я, когда ее видела, еще совсем девчонкой была. Она, правда, не намного старше. Но и в ту пору красавица была необыкновенная. Такое лицо забыть нельзя. Я вот всю жизнь помню.

Анна побледнела. Олег, взглянув на нее, забеспокоился. Девушка прикрыла глаза, пытаясь справиться с волнением, вцепилась руками в стол так, что побелели пальцы.

– Аня, с тобой все в порядке? – нежно спросил он и накрыл ее руку своей ладонью. От этого теплого прикосновения она словно очнулась, щеки слегка порозовели. Баба Паша тоже встревожилась и тут же засуетилась. Она подала Ане ковшик с водой, погладила по голове и проговорила:

– Прости меня, старую, девочка. Выпей водички, авось полегчает. Кабы знать, что тебе невдомек, откуда ты родом.