– Ты, мой господин, на берег не сходи и старайся не появляться на палубе, – произнес Синдбад. – Веницейцы подозрительны, а ты на нас не похож, – хоть загорелый, а все равно не иундеец. Могут за лазутчика принять.

– Это верно, – кивнул Клим. – Посижу в трюме, а заодно взгляну на подарки пресвитера. И шута с собой заберу.

Корабль со спущенными парусами медленно дрейфовал к причалу. Бросили канаты, полуголые оборванцы на берегу приняли их, закрепили на кнехтах, борт мягко коснулся бревен пристани. Два воина в черных доспехах и офицер в шляпе с перьями лениво зашагали к судну от ворот. Клим, отправив вниз скомороха, джинна и кота, нырнул в трюмный люк. До него донеслось:

– Иундеец? – Офицер говорил на шибере, хотя и с сильным акцентом.

– Из Бомбая, кормчий Синдбад, – ответил капитан.

– Плевать мне на твою дикарскую кликуху. Портовый сбор и сбор за право торговли! Давай, живо!

Зазвенели монеты – кажется, офицер их пересчитывал.

– Что привез?

– Ткани, ковры, пряности, резную кость.

– Скажу нашим купцам. Жди! Скоро подойдут.

Клим спустился вниз по трапу. Его спутники были уже на нижней палубе, стояли у сундуков с подарками, и кот читал надписи на крышках.

– Шелка и одежды для корролевы… так… дррагоценности для корролевы… столик и два стульчика для корролевы… опять шелка для корролевы… благовония для корролевы… жемчуга для корролевы… Ммне понимаю, сударри мои! А где хоть что-то для корроля? Или прресвитерр поскупился?

– Женщине нужно больше, чем мужчине, – сказал Клим. – Взгляни-ка теперь на этот сундук, самый большой, окованный бронзой. Что на нем написано?

– Для корроля, – с довольным видом сообщил кот. – Наконец-то!

В трюм спустились десять матросов под предводительством Клыка. Склонившись перед Климом, он произнес:

– Прости, что потревожили, мой господин. Там купчишки веницейские верещат, желают взглянуть на товар.

– Берите, что надо, – сказал Клим. – Торговое дело – прежде всего.

Корабельщики потащили наверх рулоны тканей, большой ковер, пару мешков с пряностями, образцы изделий из стекла, фаянса и слоновой кости. Дождавшись, когда они покинут трюм, Клим кивнул скомороху:

– Открывай!

Сверху лежала корона, ослепившая его сиянием бриллиантов. Под ней – одежды, шитые золотом и жемчугом, сапоги, драгоценный пояс, доспех из стали, отделанный серебром, топорик с длинной рукояткой, круглый щит и три меча. Один из них, с широким, слегка изогнутым лезвием, привлек внимание Клима. Он вытащил меч из ножен, и на клинке тотчас вспыхнули руны.

– Одеяния, достойные падишаха, – произнес Бахлул ибн Хурдак. – И то, что наш господин – великий воитель, тоже не забыто, вот чудесный доспех и оружие. Но что написано на этом клинке? Странно… Это ведь древние знаки, коими пользовался Соломон ибн Дауд – мир с ними обоими!

– Неужели? А я вижу хайборийские письмена, – заметил Клим, поворачивая и рассматривая меч. – Здесь сказано: клинок существует, чтобы поддерживать в мире справедливость. А с другой стороны – мое имя и титул: Марклим Первый, король Хай Бории, победитель демонов, орков и драконов. И все написано по-хайборийски.

– Мрр… Это для тебя по-хайборрийски, а я вижу рруны Иундеи, – проворчал кот. – Магический прредмет, твое величество! Каждый читает надпись на знакомом ему языке.

– Драгоценный подарок, – подтвердил Клим и вложил меч в ножны.

Пока они изучали содержимое сундука, на пристани разгоралась ссора. В открытый люк долетал то громкий голос Синдбада, то слышались неразборчивые вопли местных купцов. Должно быть, продавец и покупатели никак не могли сойтись в цене. Наконец Синдбад что-то раздраженно выкрикнул, и вскоре доски палубы скрипнули под его шагами.

Корабельщики потащили обратно в трюм образцы товаров. Их лица были мрачны, Клык шептал проклятия, Весло ругался во весь голос. Клим понимал их недовольство – часть прибыли выделялась экипажу, а если прибыли нет, в карманах звенят не серебро, а медные монеты.

Высунувшись из люка, он окликнул капитана и спросил:

– Что случилось, почтенный Синдбад?

– Я знаю цену на мои товары на Западе, – ответил кормчий. – Прежде здесь, на острове, давали четверть цены, а теперь предлагают пятую часть. Проклятье на головы этих скупердяев! Мы отплывем с вечерним приливом, мой господин. Высажу тебя на Диком берегу и пойду в Веницею, а если понадобится, то и дальше. – Сделав паузу, он добавил: – Продешевивший утром встретит вечер за пустым столом.

– Разумная мысль, – сказал Клим, вылез из трюма и затворился до ночи в своей каюте.

С восходом солнца они были уже километрах в сорока к западу от Черепашьих островов. Могли бы и дальше уплыть, но ветер ослабел, паруса обвисли, а к полудню на море воцарился штиль. Знойное солнце висело над кораблем, в небесах – ни облачка, влажный воздух неподвижен, и где-то в вышине кружат три-четыре черные точки… Клим был уверен, что это вороны.

Как обычно, они с капитаном стояли на мостике. Клим утирал пот с лица и с надеждой посматривал на небо – вдруг подует попутный ветер. Вспоминались ему слова оракула: обратно придется тебе странствовать по горам, лесам и соленым водам не один день. Не обманул шахматный крендель, так оно и случилось. Были горы, были леса, а теперь вот океан, и торчит он посреди соленой воды без всякого движения…

Еще пришли ему на память речи старого Ашрама, носителя семисвечника, который тоже странствовал в этих морях. Но после Черепашьих островов плыл старец не на иундейском судне, и Клим, подумав об этом, промолвил:

– Довелось мне слышать, что дорога на Запад неведома восточным мореходам, и знают ее только веницейцы. Однако ты, Синдбад, собрался плыть по этим водам, и кажется мне, что ты знаешь, как добраться до Дикого моря и стран, что лежат за ним.

– Знаю, преславный цезарь, – подтвердил капитан. – Предки мои плавали тут раньше веницейцев, в дни, когда на месте их города было вонючее болото. Не стоит им гордиться, не первые они в южных морях, но нынче в силу вошли и чинят препоны торговле. Впрочем, – тут он хитро усмехнулся, – есть у меня старинный свиток, где описана дорога к Черепашьим островам и дальше, к Веницее и другим странам. Так что доставлю я тебя, мой господин, на Дикий берег, хотя, быть может, и с опозданием.

Тут он вздохнул и бросил взгляд на обвисшие паруса. И едва он это сделал, как дозорный попугай на мачте подскочил в воздух, захлопал крыльями, заорал:

– К орружию, брратва, к орружию! Пирраты на горризонте!

И правда, над синим морским окоемом появились кончики мачт и верхние реи без парусов.

– На веслах идут, – заметил капитан. – Ветры тут переменчивы, и потому все разбойничьи суда – галеры. Ждут штиля, потом выходят на охоту. – Велев Пропащей Душе раздать морякам тесаки и топоры, он снова повернулся к Климу. На лице Синдбада играла кровожадная ухмылка. – Ты, преславный цезарь, не жги их дотла. Как ударят борт о борт, спали им весла и мачты, а заодно и половину команды. Остальных мы сами наладим в море… Главное, чтобы судно было на плаву; пошарим в трюме, вдруг чего полезного найдем.