— Я видел Фетисова, Архипова, Нищенко.

— В скольких метрах от тебя находился замыкающий группу Фетисов?

Наморщив загорелый лоб, Гена уверенно выдал:

— Метров сорок — не больше. Я «отпустил» «Деда» вперед и следовал за ним.

— Что-нибудь насторожило тебя при спуске или выходе в долину?

Задумавшись, Баравков пожал плечами.

— Никак нет, товарищ лейтенант, ничего особенного…

— Куранов следовал перед тобой?

— Так точно.

— Как он работал?

— В целом нормально, но он какой-то неугомонный.

— В каком смысле?

— У него постоянно какие-то идеи, что-то придумывает.

— Что в этом плохого?

— Да ничего…

— Ну-ну, продолжай, Гена.

— Ну, в общем, к нему надо привыкнуть.

— Понятно. Кто из вас первым увидел душманов? Как это было? Только подробно.

Протерев кулаком глаза, Баравков вспоминал очень важный с моей точки зрения эпизод.

— Когда вы спустились в ложбинку, товарищ лейтенант, группа просматривалась довольно хорошо. Мы находились выше вас, поэтому обзор был нормальный — до кишлака оставалось метров 300, хорошо ощущался запах жилья. Я еще подумал о возможно ночевавших в нем душманах, присел и «прошелся», как я это обычно делаю каждые метров 150–200, по нему «ночником». Смотрю, через дувал перемахнули человека четыре, причем очень быстро — Куранов различил их без прицела. Мне в тот момент и в голову не пришло, что Фетисов с Архиповым их не заметили, но потом схватился, что от них не последовало реакции. Понял, что «замыкание» пропустило «духов», которые на бегу выстраивались цепью, охватывая вас с тыла. Но нас, товарищ лейтенант, «душары» не заметили.

— То есть?

— «Духи» обходили группу таким образом, что подставили нам свой левый фланг. Если бы я не открыл по ним огонь на упреждение, они бы развернулись к нам спиной. Получается, что они не видели нас, иначе бы такой оплошности не допустили.

— Значит, они атаковали сходу? Без подготовки?

— Какая там подготовка, товарищ лейтенант? Сразу ломанулись в атаку.

— Это очень важно, Гена, выходит, подтверждаются мои самые худшие опасения — на нас их наводили с хребта по радиостанции — другого объяснения нет. Это, пожалуй, «духовская» изюминка, которой мы едва не подавились. Обидно, досадно, но ладно. А вторая группа?

— У меня уже не было сомнений, товарищ лейтенант, что вы не видите «духов». Времени, чтобы согласовать действия даже с Курановым не было: двое, потом еще несколько человек перемахнули дувал, оставляя за собой длинные тени. Открыв огонь одновременно по обеим группам, я прижал их к земле, как мы и тренировали подобную ситуацию на Ходжа-Раваше.

Гена сделал паузу, вспоминая детали.

— Куранов среагировал мгновенно, открыв огонь следом за мной. Вначале мы ослепли от выхлопа пороховых газов, но потом ничего — прозрели.

Гена хмыкнув, качнул головой.

— Они знали о нас, товарищ лейтенант, уж больно торопились с атакой… Внезапной…

— Таким образом, сколько вы наблюдали человек?

— Восемь-девять — точно заходили в тыл.

— Так. Завязался бой, вы сразу переместились к нам или какое-то время пытались понять, что же происходит?

— Сразу, товарищ лейтенант. «Духи» последней группы открыли по нам плотный огонь, мы с Курановым, прикрывшись лощинкой, в которую вы спустились, двинулись за вами, контролируя тыл…

Помолчали. Докуривая сигарету, Баравков, уткнувшись в землю, вспоминал детали прошедшей ночи. Мне же хотелось еще раз убедиться в правильности своих заключений.

— Ген, все-таки подумай и взвесь, это очень важно: у тебя не сложилось впечатления, что мы встретились с «духами» случайно? Они вроде бы как делали свои дела, мы — свои. Не торопись, вспомни характер их действий — они шли к нам целенаправленно или, выскочив случайно, увидели нас и решили проверить на «вшивость»? Пойми, очень важны нюансы.

— Нет-нет, товарищ лейтенант, они ломились к нам. Мне даже кажется, что они бежали, опаздывая на перехват. Засады у них не получилось, потому что они не успевали с выходом на наш маршрут. Перемахнули дувал, а мы перед ними. Им ничего не оставалось, как без подготовки ринуться в атаку, сходу охватывая с тыла. Минут пять им не хватило, чтобы занять позицию на пути движения группы.

Похоже, все верно, худшие предположения находят подтверждения. «Духи» вели нас, но откуда? Где их наблюдатель? Или наблюдатели?

— А тебе не думается, что «духов» на нас вывели откуда-нибудь с хребта?

Глаза Баравкова округлились.

— Т-товарищ лейтенант, они точно торопились. Вы думаете, они нас засекли на маршруте и навели по радиостанции?

— О чем тут еще думать? Но… Есть одно «но». Где они нас засекли? В какой момент? Ты говоришь, они торопились на перехват?

— Определенно.

— Давай рассуждать: если «духи» засекли нас на рубеже боевого охранения, то наблюдатель по радиостанции вывел бы их на группу заранее. По кишлаку они перемещаются быстро и задача у них простая: отслеживай маршрут нашего движения и все дела. У них же получилось в авральном режиме — торопились. Почему?

— Может, наблюдатели, потеряв нас при спуске в долину, не разобрались, в каком направлении мы двинулись дальше?

— Конечно, может. Но, потеряв нас при спуске, им несложно было просчитать, с какой стороны кишлака мы окажемся после того, как выберем маршрут по равнинной местности. Это очевидно, Гена.

— А что, если «духовские» наблюдатели отслеживали обстановку перед населенным пунктом, а не с хребта? От чужаков, например, охраняли кишлак.

— Дельная мысль, имеет право на жизнь, но исключать наблюдение за нами с хребта и на подступах к кишлаку абсолютно нельзя. Главный вывод заключается в том, что у них появились приборы ночного видения и радиостанции. «Духи» основательно готовятся к войне, Гена. Нам вот, что важно понять! Легко не будет: они едва не «скушали» нас сегодня, а завтра?

— Точно, товарищ лейтенант, «духи» какие-то ученые стали.

— Да, уж, способные… Ладно, иди отдыхать, скоро последует реакция из дивизии. Получается, что душманы опять перед нашим носом, они и не собирались уходить в горы — легли на дно и готовы воевать.

— Нам бы еще один НСПУ для прикрытия, товарищ лейтенант.

— Начальник решает вопрос. Завтра узнаем. Отдыхай.

Вытянув ноги в курилке, я откинулся назад, но в мыслях все еще бежал по ночному кишлаку под лай озверевших собак, поливая огнем простенки дувалов.

Конец марта — начало апреля 1980 года в Кабуле оказались жаркими, — и «афганцем», срывавшим палатки напором «Хоттабычей», и боевым применением разведывательных подразделений 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Офицеры-разведчики были информированы о проводимых частями 40-й армии боевых операциях по обеспечению функционирования автомагистралей Кабул — Джелалабад, Кабул — Кандагар, Кабул — Хайратон и Кандагар — Шинданд. Мы не строили иллюзий в отношении военной составляющей, развивающейся в Афганистане по драматичному варианту, и своего участия в боевых операциях. Вооруженная оппозиция наносила многочисленные болезненные удары из засад вдоль основных дорог, по которым ограниченный контингент обеспечивался материальными запасами, вооружением, боеприпасами и продовольствием. Советские войска несли потери без какого-либо преимущества над душманами, контролировавшими дорожную сеть. Противником сжигались колонны большегрузных машин, перевозивших армейское имущество, топливозаправщиков с горюче-смазочными материалами для боевой и другой техники. На афганских дорогах гибли советские солдаты и офицеры.