входит Медсестра, тоже со шваброй. Видит Жонкова, пытается спрятать швабру за спину…

Сестра. Вы уже тут? (Оглядывается.) Господи, чистота-то какая! Наверное, жена каждую неделю тренирует? (Изображает жену). «Продюсер, тащи пылесос!»

Жонков. Меня Сан Саныч зовут… И у меня нет пылесоса… А вас как зовут?

Сестра. А меня так зовут… (Изображает дефективного больного.) «Медсестра, сделай мне укол…» Вот как меня зовут…

Оба смеются.

А за глаза — ведьмой… Вообще я Наталья Ивановна…

Жонков. Очень приятно…

Сестра вдруг опять смеется.

Что тут смешного? Мне действительно приятно…

Сестра (сквозь смех). Да нет… Извините… Ой, я просто подумала… Первый раз знакомлюсь в мужском туалете…

Жонков. А правда, как вы тут оказались, очаровательная ведьма? (Замечает ее швабру.) Понял. Вы пришли мне помочь, да? Ну честно?

Сестра (сердито). Да прям! Очень много о себе воображаете. Сан Саныч!

Жонков. Да что вы! Я…

Сестра. Думаете, если вы в кино работаете, так уж за вами… Я просто…

Не найдя объяснения, она замолкает и смущенно крутит швабру туда-сюда, не зная, как занять руки…

Жонков (показывая на швабру). Просто мимо пролетала…

Еще секунду она сердито смотрит на него в упор, потом фыркает, и они оба смеются…

Сестра. А правда, как вы так быстро убрались?

Жонков. Да я и не убирался. Захожу — а тут все сверкает…

Сестра. Да что вы! Это вам повезло! Тут, говорят, обычно такая грязь!

Жонков. Серьезно?

Сестра. Правда-правда! Ни одна уборщица больше двух дней не работает! Все уходят! (Наклоняется и шепотом.) Эти киношники никогда за собой не спускают…

Жонков улыбается. Она осекается, поняв, что сказала что-то не то, прикрывает ладошкой рот.

Сестра. Ой, извините… Я не вас имела…

Жонков. Ничего-ничего…

Сестра. Да вы и не похожи совсем на киношника…

Жонков. Вот спасибо!.. Вот это комплимент!

Сестра. Ой, да нет! Я этих имела в виду… (Крутит пальцем у виска.)У них в глазах только самодовольство какое-то, а у вас… у вас в глазах… Сан Саныч, а вы… (тычет пальчиком ему в грудь) действительно не женаты?

Кадр-перебивка

Говард и Врач идут по коридору. Оба в прекрасном настроении.

Говард. Интересно, чем он сейчас занимайте?

Врач. Известно чем, мистер Говард! Хе-хе! Творчеством! Там есть восемь моноклей!..

Говард. Моноклей?

Врач. Моноклей, ну… Очков по-нашему, унитазов…

Им навстречу проходит мимо них немного растрепанная Сестра. Застегивает пуговки на груди халата. Врач приостанавливается, подозрительно смотрит ей вслед, пожимает плечами и догоняет Говарда.

Говард. Я думайт, он не крепкий орешек! Очень скоро проситься хоум…

Врач. Еще бы! У него уже шок, наверное! Как увидит— мало не покажется!

Говард. Как вы думайт? Коллеги ему не помогайт?..

ВОСЬМОЙ ЭПИЗОД

(Продолжение)

В тот же туалет один за другим заходят все четыре Режиссера. Похлопывают Жонкова по плечу.

Эйзенштейн. О, Сан Саныч! Сейчас мы тебе поможем! Спилберг. Поможем — чем можем…

Режиссеры, не останавливаясь, проходят в кабинки. Мы видим в кабинке тужащегося Брасса.

Брасс. Ой, мама мия! Что-то… ничем… не могу помочь…

Справа от него — Спилберг.

Голос Спилберга. И у меня тоже что-то… никак… не помогается….

Брасс, тужась, стучит в левую стенку.

Брасс. Эйзик! Серега! У тебя как?..

Голос Эйзенштейна. Я — пас…

Брасс (тужась). Неудобно… получается… мы же… мистеру Говарду обещали… что поможем… нашему новому товарищу..

Голос Эйзенштейна. Ну, что делать — дебют! Как говорится, первый блин комом…

Брасс. Чего это он у тебя — первый? Tы и вчера сюда ходил…

Голос Эйзенштейна. В переносном смысле — я много гадил товарищам, но чтобы вот так, в буквальном смысле, — первый раз…

Голос Спилберга. Все, парни, сдаемся…

Все трое выходят.

Жонков, чуть в сторонке, застыв на месте, наблюдает за ними.

Эйзенштейн. А где Куросава?

Брасс дергает ручку четвертой кабинки.

Брасс. Сидит…

Спилберг. Вот наша последняя надежда…

Брасс снова дергает ручку.

Брасс. Эй, у тебя надежда есть?

Голос Куросавы. Здесь нет никакая Надежда! Это мужская туалета…

В это время на пороге туалета появляются Говард и Врач. Жонков сейчас к ним спиной. Врач, увидев его застывшую спину, вопит с порога.

Врач. Шок! Шок! Ну, мистер Говард! Это гениально! Как это вы так здорово придумывайт, чтоб они друг друга убирайт своими руками…

Говард. Я ничего не придумывайт… Я просто подсмотрел их повадки на воле, в живая природа…

Врач. Нет, ну настоящий шок! Это гени…

Жонков (поворачиваясь к ним лицом). У вас шок?

Врач действительно от неожиданности застывает на месте.

Жонков. Это пройдет!

Говард срывается с места, подбегает к смущенной троице Режиссеров.

Говард. Как же так же?

Tе только разводят руками. Говард проносится вдоль ряда кабинок, открывая, заглядывая и хлопая дверцами.

Говард. Все чисто…

Жонков. С вас камера, мистер Говард…

Спилберг показывает ему на кабинку Куросавы.

Спилберг (напевает). Еще не вечер, еще не вечер…

В это время Куросава кричит из своей кабинки.

Голос Куросавы. Получилося! Получилося!

Говард дергает ручку, распахивает дверцу.

Куросава, словно застыв, стоит в своей кабинке, как космонавт, в скафандре, широко расставив ноги.

Спилберг и Брасс выносят его оттуда, как огромную куклу. Он так и стоит, в той же позе, застыв…

Говард заглядывает в его кабинку.

Говард. Что — «получилося»?

Говард секунду смотрит в сторону кабинки, потом на Куросаву, потом на Спилберга.

Я же просиль! Он же первый раз в городской условий! Я же просиль объясняйт, что малица надо снимать… Жонков. Камеру, мистер Говард…

Говард нехотя показывает на Куросаву.

Говард. Возьмете его камера… У него шок. Выписывайт…

Жонков выбегает из туалета.

Говард разводит руками.

Говард. Ну что? Это был честный бизнес. Вычистил — так вычистил…

Эйзенштейн. Да что он чистил-то? Мы ж ничего…

Говард. Три здоровый режиссер…

Брасс. Да с чего? Обеда ж сегодня не было…

Говард. Как не быль?

Врач. Как не быль? (Достает меню из кармана). Вот меню: «Картофель жареный с…»

Спилберг (прерывает). Да не было никакой картошки! Ваш повар…

Врач. Помешался все-таки!..

ДЕВЯТЫЙ ЭПИЗОД

На кухне.

Говард и Врач открывают дверь кухни. Навстречу им клубы пара. Они ошеломленно смотрят.

Им открывается такая картина: посреди кухни сидит перед перевернутым чугунком Чапаев в колпаке, раскладывает картофелины…

Поварихи и посудомойки сидят вокруг и слушают его, разинув рты.

Чапаев. Теперь! Противник открыл ураганный огонь! Где должен быть командир?

Говард. В палата! В палата должен быть командир! В смирительной рубашка! Сестра! Санитар!..

В кухню вбегают Сестра и Белесый. Одна из поварих с обожанием смотрит на Чапаева. Чапаев смотрит на них.

Чапаев.