Если отключить телепорт, станцию ничто не защитит от возможной атаки У-пространственных ракет. А что произойдет в тот момент, когда эта штука врежется в У-пространственный мениск, если оставить телепорт включенным? Обычный материальный объект, угодив в проем ни с чем не соединенных врат, провалится прямиком в У-пространство, без всякого места назначения. Он просто исчезнет. Но этот шарик никто никогда и ни при каких обстоятельствах не назвал бы «обычным».

Свёрл пытался найти выход из затруднительного положения, но злосчастья, похоже, решили обрушиться на него все разом. Теперь с ним хотел побеседовать ИИ-командующий государственной флотилией. Что ж, Свёрл открыл канал.

– Не знаю, какого хрена ты там делаешь, Свёрл, – рявкнул Гаррота, – но что-то не похоже, чтобы делал ты то, что тебе было сказано.

– Возникла небольшая проблема, – ответил Свёрл.

Он лихорадочно искал подходящее объяснение – и не находил его. Эти суда снаружи наверняка засекли огромную массу со странными У-характеристиками, двигавшуюся по кораблю.

После паузы Гаррота продолжил:

– Мы дали тебе время, и оно истекло. У меня приказ.

Лазерные лучи, мощности которых вполне хватило бы на то, чтобы разрушить город, ударили из двух дредноутов, а штурмовики начали нырять в У-пространство. У Свёрла оставались микросекунды, чтобы понять, что медлить больше нельзя – пора включать силовое поле. Станция, которая уже содрогалась под напором сокрушительной вращавшейся массы, вздыбилась, точно гигантский океанский лайнер, врезавшийся носом в илистую банку. Сияние гипергиганта, улавливаемое внешними сенсорами, потускнело, приобретя оранжевый оттенок. Разбросанные по всему корпусу генераторы ожили, поднялись – и грандиозное силовое поле, формой напоминавшее палочковидную бактерию, окружило станцию.

Внутри стало темнее, термоядерные реакторы заглохли – энергия просто-напросто вытекла из них. Свёрл прикинул, что температура в помещениях благодаря энтропийному эффекту поля упала градусов на пятьдесят.

Лазерные лучи ударились о барьер и, расплескиваясь, поползли по нему, точно гигантские долота, оставляя за собой медленно блекнувшие черные тени, – и вдруг энергетические брызги перестали лететь в разные стороны, теперь лучи походили на гладкие столбы, оканчивавшиеся точно на стыке с полем. Уровень мощности внутри Цеха 101 снова начал расти, и Свёрл на миг испытал облегчение. Затем, проанализировав собственные и станционные У-приборы, он увидел, что поле всасывало энергию, направляло ее в У-пространство, после чего втягивало обратно через проекторы и этой же энергией подпитывалось. Поле больше не паразитировало на ближайшем окружении. Всё было, как и должно было быть; так случилось и в Панцирь-сити. Однако кое-что тянуло энергию из этого источника – вращающийся шар, который приближался сейчас к работающему телепорту.

– Что мне делать? – спросил ИИ врат.

– Петь? – предположил Свёрл и едва сдержал очень человеческий смешок.

У самой станции, около силового поля, стабилизировавшегося всего в полутора километрах от обшивки, вновь появились ударные корабли, принявшиеся щедро метать из-под крыльев осколочные снаряды. Свёрл засек две попытки запустить У-прыжковые ракеты, тут же проглоченные телепортом. Что ж, попытка не пытка, теперь противник знал, что данный способ атаки неэффективен. Однако, если выключить сейчас телепорт, они сразу это увидят, и тогда никакое силовое поле не спасет станцию. Оно, конечно, останется на месте, поглощая энергию, что бросят в него, только вот заключенный внутри поля Цех 101 уже превратится в раскаленное добела облако пара.

Ударили рельсотроны, полив станцию метеорным дождем снарядов, но вспышки взрывов выглядели довольно убого, испарившийся металл стремительно остывал вблизи вампирического поля. А сфера продолжала расти. Настал черед ПЗУ, сделав окрестный космос таким ярким, что, казалось, станция вошла в хромосферу солнца. Потом их немного потрясли гравитационные волны, затем на силовом поле вздулись волдыри, как от укусов злобной мошкары, которые, впрочем, сразу пропали. Свёрл почти не отвлекался на всё это, его внимание было сосредоточено на кружившейся массе, наконец добравшейся до У-пространственного мениска. Ну что ж, будь что будет. Наверное, фатализм перед лицом катастрофы свойственен и людям, и прадорам: когда, например, приближается цунами, или падает астероид, или солнце становится сверхновой. Что он мог сделать? Абсолютно ничего.

Вращавшийся шар коснулся мениска – и прошел сквозь него, появившись с другой стороны. Гравитационная волна стремительно ослабела, не причинив вреда телепорту – а масса продолжила путь к носу станции, снова начав пожирать внутренние конструкции. По оценке Свёрла, сейчас шар стал в пятьдесят раз тяжелее, чем вначале.

– Что ж, это было интересно. – У-пространственный канал связи с Гарротой оставался открытым.

– Возможно, у нас разные определения понятия «интересно», – отозвался Свёрл.

– Вижу, у тебя есть одно из этих полей Пенни Рояла.

– Ты очень наблюдательный.

– Что ж, полагаю, пока ты внутри, ты не представляешь собой проблемы, – сказал Гаррота. – И, разумеется, тот миг, когда ты отключишь поле, станет последним мигом твоего существования.

Шар только что миновал отсек конечной сборки, он разрывал металл, всасывал дозаправщики и тяжелые краны. Теперь он достигал почти полукилометра в диаметре, а масштабы производимых разрушений начали выходить за прежние границы. Шар обрушивал несущие конструкции, вырывал балки и распорки, и путь его был отмечен деформациями, доходившими до самой обшивки.

– И что ты намерен сейчас предпринять, Свёрл? – спросил Гаррота.

Свёрл вообще-то собирался выслать ИИ изображение того, что происходило внутри станции, но передумал. К чему объяснять свои поступки или оправдываться перед тем, кто пытается тебя поджарить? Пошли они все к черту. Разорвав связь, Свёрл сосредоточился только на вращавшемся шаре.

Масса продолжала двигаться по прямой, она всосала, не останавливаясь, термоядерный реактор, поглотила гигантскую фабрику, как макрофаг – бактерию, покатилась по трубе – сборочному конвейеру дредноутов, – уступавшей диаметром шару, так что позади не осталось ничего, кроме покореженных подпорок. Кружение прошлось и по другим сборочным отсекам, втянув обломки и целый серьезно поврежденный ударный корабль. Предупрежденные ИИ, находившиеся на пути шара, покидали свои жилища любыми доступными им способами: по пневмотрубам, в структурных «стручках», на спинах роботов, оседлав тонконогие подвижные приборы… За следующий час масса преодолела сорок восемь километров, вплотную приблизившись к корпусу.

Итак, вот оно. Пройдет ли шар насквозь, продолжив свой путь, или, как начинал думать Свёрл, станет неким ответом, подготовленным Пенни Роялом именно на случай появления флота? Что, если, миновав силовое поле и двинувшись дальше, вращавшаяся масса аннигилирует государственные корабли? Но этого не случилось. Коснувшись многослойного металлического корпуса станции, шар покоробил обшивку, заставил ее вспучиться, вырвал большой кусок – и вдруг, замедлившись, начал меняться, деформироваться, точно мягкое яйцо, из которого вот-вот кто-то вылупится. Поверхность запузырилась и, подобно амебе, выпустила ложноножки. Удлиняясь, они твердели, обретая форму, чем-то напоминавшую ветви гигантских деревьев, которые оканчивались плоскими, переплетенными тру-бами – «лапами». Теперь вся штука походила на огромную модель какой-то бактерии. Наблюдая за бывшим шаром, Свёрл заметил, что, трансформируясь, он уже не катился вперед, а начал двигаться по спирали в другую сторону – очевидно, туда, откуда пришел. Кроме того, он делал что-то еще – разворачивался, открывая «ложноножки», рвал металлическую обшивку – и при этом терял массу, выпуская нечто из плоских трубчатых «лап».