— Мы еще долго будем ездить? — холодно поинтересовалась сидевшая рядом с ним Эва.

— Вроде чисто, — не Эве, себе сказал Альберт. И ей: — Скоро прибудем. А сейчас поговорим.

— Мы все время говорим, Альберт.

— Я хочу еще раз напомнить тебе кое о чем.

— Я все помню, Альберт.

Он подогнал «газель» к тротуару, затормозил, всем телом повернулся к ней. И заговорил отчетливо, раздельно по словам, медленно, как с плохо слышащей.

— Там на пульте только три кнопки. Правая — подъем, левая — спуск, центральная — тормоз. Остановишься под обрез ограды с воротами так, чтобы из-за крыши кабина была видна по минимуму. Ты слышишь меня?

Она кивнула, но вроде не ему, а древнему домику на той стороне улицы, который она рассматривала в оконце, демонстративно отвернувшись от Альберта.

— Ждать тебе придется долго: он прибудет ровно в девять. Боюсь, что ты там можешь подзамерзнуть и слегка окоченеть. На, держи.

Эва соизволила посмотреть в его сторону. Но не на него, а на дорогую, в коже, фляжку, которую он протягивал ей.

— Это что?

— Виски, чтобы расслабиться.

— Я не пью на работе.

Он усмехнулся, закинул фляжку в бардачок и тронул «газель».

Не так давно здесь, меж Большой и Малой Ордынками, был троллейбусный ремонтный завод. Завод снесли, и на его территории началась грандиозная стройка высотного жилья для очень богатых. «Газель» задом осторожно подошла к высоченному бетонному забору в месте, ведомом только Альберту. Остановились. Он откинулся на сиденье, обеими ладонями хлопнул по баранке и решился:

— Пошли, Эва.

Они опустили спинки кресел и проникли в неотгороженный кузов, а оттуда, открыв заднюю дверцу, спрыгнули на землю в полуметре от забора. Альберт несильно ткнул в него кулаком, и небольшая часть бетонной плиты у металлического столба легко отвалилась, образовав вполне подходящую щель для того, чтобы проникнуть на стройплощадку.

— Ну, с Богом! — напутствовал Альберт.

— В нашем деле нет Бога, — строго сказала Эва. В правой руке она держала некий предмет, напоминавший футляр не то флейты, не то кларнета. Не к месту помянувший Бога Альберт поспешно напомнил:

— Крайний слева, Эва. Машина остается здесь. Она будет ждать тебя.

— А вы?

— А я буду наблюдать за тобой и за машиной.

— В бинокль? — спросила она и, не дожидаясь ответа, протиснулась в щель.

Она спокойно и не таясь шла территорией стройки, в нерабочее воскресное время напоминавшей сталкеровскую зону. Он видел Эву со спины. Высокие бедра, но талии нет. Плечи широкие, а ноги, как спички, даже в джинсах заметно. Но идет, как королева, чухонка корявая.

Крайним слева был высотный кран, чудо новейшей строительной техники, вытянутый в небо красавец. Кабина стояла внизу. Эва ключом открыла дверцу и устроилась в кресле монтажника-высотника. Все предусмотрела современная эргономика: пульт перед глазами, но не мешает свободной работе с рычагами стрелы, слева — в досягаемости — обтекаемый столик для бытовых нужд, спинка кресла упруго отклоняется по необходимости, роскошный обзор на три стороны, не разбиваемый переплетами — сплошное чистое стекло. Эва закрепила спинку кресла в удобном для себя положении, пристроила свой «кларнет» на столик и нажала на пульте правую кнопку. Кабина плавно и бесшумно поползла вверх по вертикальным рельсам. Она поднималась, а внизу стала открываться нестерпимо громадная азиатская деревня. Эве некогда было любоваться Третьим Римом, да и не считала она, что им нужно любоваться. Ей надо подготовиться к работе — только и всего. Кабина достигла такой высоты, что за крышей доходного дома в стиле модерн на далекой улице стал просматриваться празднично аккуратный особнячок за чугунной оградой с воротами. Остановила кабину, а затем слегка опустила. Теперь порядок: конек крыши совпал с линией особнячкового палисада. Открыв музыкальный футляр, извлекла из него нечто сложенное из хромированных планок и трубок. Она любовно и осторожно расправила эти блестящие детальки, и в ее руках оказалась снайперская винтовка с прицелом. Эва открыла защелку и подняла — все здесь предусмотрено: хочешь свежего воздуха? Пожалуйста! — переднее стекло кабины.

Перекрестье оптического прицела отыскало ворота, прошлось по подъездной дорожке к крыльцу особняка, остановилось на богатой, черного дерева, двустворчатой двери. Все. Эва положила винтовку на столик, нашла регулировкой самое удобное положение кресла, посмотрела на свои наручные часы, откинулась на спинку и закрыла глаза. Она твердо следовала правилу: ждать надо, отдыхая.

…У политических деятелей не бывает выходных. Отдохнуть полчасика можно разве только в салоне скромного обаяния «бентли». Лидер движения «Патриот», возможный кандидат на пост президента Егор Марков с закрытыми глазами набирался сил перед важнейшим конфиденциальным совещанием руководства партии. Стремительный и почти бесшумный ход, приятно покачивающие рессоры, податливой мягкости задний диван английского средства передвижения повелительно убаюкивали, убаюкивали, убаюкивали…

Неряшливое торможение вернуло в реальное бытие, а свежий воздух потревожил устойчивое барское благоуханье салона: стремительный охранник, выскакивая с переднего сиденья, распахнул дверцу. Выходить не очень-то хотелось. Марков через переднее стекло рассмотрел на крыльце Сусанну, Чернавина и певца, радостно встречавших своего вождя. Надо выходить. Вечное «надо» вместо сладко расслабляющего «хочу». Он вздохнул, левой рукой подхватил заветный кейс и, слегка проскользив задницей по дивану, опустил правую ногу на отмытые плитки усадебной дорожки.

…Оптический прицел отметил широкую спину почтительно согнувшегося охранника, яркий ботинок и глаженую брючину, потом кейс, блеснувший металлом замков, и, наконец, склоненную голову с малозаметной проплешиной. Перекрестье подзадержалось на этом островке среди тщательно обработанной растительности…

Поддерживаемый секьюром, Марков распрямился и подарил улыбку встречавшим. Раздался негромкий выстрел. Охранник в недоумении взглянул на Маркова и оплыл, как квашня. Вождь завизжал тоненько-тоненько и, зачем-то прикрываясь кейсом, кинулся к крыльцу. А вот и второй выстрел.

…Она нажала на пульте левую кнопку, и уютный дворик особняка скрылся за крышей доходного дома. Спускаясь, Эва успела уложить разобранную винтовку в музыкальный футляр. Когда кабина достигла земли, не торопясь, но и не мешкая, выпрыгнула из нее и по-хозяйски заперла на ключ. Пролезла в щель, проникла в кузов «газели», аккуратно закрыла за собой заднюю дверцу, пробралась к переднему сиденью и устроилась рядом с Альбертом. «Газель» уже ехала. Он не задавал вопросов, он считал переулки, на которые сворачивал и сворачивал. Заговорила она:

— Все, как вы хотели. — Альберт молчал. Эва продолжила в раздражении: — Но это не настоящая работа.

Наконец прорезался Альберт:

— Настоящая, если за нее тебе платят такие бабки, — соизволил глянуть на нее. — Конверт в бардачке.