class="p1">– Из-за твоей матери моя жизнь превратилась в хлам. Отец стал как больной. Только о ней и говорил. У него была великая любовь…

– А полиция наверняка квалифицировала его действия как преследования, – замечаю ехидно.

– Ты его знал?

– Нет, – мотаю головой. – Понятия не имею. Но моя мать была известной певицей. И естественно, к ней липли маньяки и прочие шизофреники…

– Не смей, – взвизгивает доктор. И извернувшись, попадает кулаком мне в челюсть.

– Да пошел ты, – успокаиваю его ударом под дых. – Мне надоело. Тимур, забирай, выродка! – прошу негромко.

– Полицию вызвать?

– Да, оформи как нападение на меня, – киваю, поднимаясь. Вытираю пальцами разбитую губу. Где-то в кармане должен быть платок. Но голова пульсирует от боли. Нужно сосредоточиться. Последний тайм.

Или ну его к чертям собачьим? Знать ничего не хочу! И так все ясно! Один идиот породил другого…

Достав из кармана белую тряпицу, сплевываю странный сгусток крови. Инстинктивно провожу языком по зубам и тот час же натыкаюсь на острый край.

Твою ж мать! Зуб! Единичка, гребаный сарай.

Через несколько часов свадьба, а я тут с содранными костяшками и разбитой мордой. Хорош жених!

– Я решил тебе отомстить! – запальчиво кричит доктор мне в спину. – Хотел, чтобы ты помучился. Сдох от любви к этой рыжей…

– Ну я понял, понял, – поворачиваюсь нехотя. – Восстановил справедливость? Молодец. Теперь сядешь. Посидишь подумаешь.

– За что это? – пунцовеет от возмущения доктор. Видать, давление прихватило. – Я же ничего не сделал. А ты на меня напал.

– Ты украл чертежи с моего стола, передал их моему конкуренту. А это промышленный шпионаж…

– Ты ничего не докажешь. Я узнавал! В моих действиях нет состава преступления, так как нет выгоды…

– Ошибаешься, Игорек, – произношу каждое слово с удовольствием. – Господин Саблин подтвердит, что заплатил тебе миллион… Ты ведь и его подставил, идиот… И доказывать мне ничего не придется. Тем более тебя в архиве поймали.

– Ты! Ты! – рычит доктор, исходя злобой.

– Два года у тебя уже точно есть, – киваю я, шагая к выходу. – За каждый день нашей разлуки с женой. А там еще накинем по совокупности…

Прижав платок к разбитой губе, быстрым шагом выхожу из архива, следом едва поспевает Миха.

– Куда едем, шеф?

– Куда-куда… к гребанному стоматологу!

60. Завтра свадьба!

Влада

– Как же так? – охает организатор свадеб, стоит только Градову выйти из гостиной. – Теперь все нужно переделывать. А времени почти не осталось…

– Я вас очень прошу, Мариночка. Постарайтесь. Мы не можем подвести Ростислава Владимирович, – задушевно бубнит верный Гриша. – Вы же лучший специалист в городе. Мы так надеемся.

Он моментально меняется. Из предупредительного сотрудника в миг становится строгим начальником, точно знающим где и когда можно нагнуть персонал. Точно как директор музыкальной школы, где я работала.

Луше один раз попросить, чем пять приказать, особенно если у человека синдром отличника.

Марина тут же попадается в сети опытного манипулятора.

– Мне нужен план дома, – требует со вздохом.

– Вот он, – придвигает поближе ноутбук Гриша.

– Хмм, – задумчиво смотрит Марина и тут же выстреливает идеей. – А что, если нам поставить около бассейна шатер и арку.

Вздрагиваю от неожиданности. Каждое слово бьет словно хлыстом. А перед глазами уже резвятся полуголые девицы.

Гриша мгновенно считывает мое состояние. Или вспоминает… Он был там. Рядом со мной. И наверняка помнит все.

– Не очень хорошая идея, – замечает туманно и добавляет главный аргумент. – Там место не позволит разместить арку и гостей.

Говорит сумбурно, видимо пытается сообразить, что предпринять.

– Влада Николаевна, что скажете? – с надеждой смотрит на меня Марина.

– Гриша прав, у бассейна не получится.

– Тогда где? – печально роняет Марина. Нервно крутит и без того завитый рыжий локон. И спрашивает с надеждой. – А к первоначальному варианту мы не можем вернуться?

Точно! Первоначальный вариант!

Я же мечтала о свадьбе в Сестрорецке. Только не у бассейна, а на берегу.

Придвинув к себе ноутбук, вглядываюсь в трехмерный план. Дом, бассейн, за ним невысокие дюны и лоскуток пляжа. А дальше Финский залив сливается с небом. Такой простор, хоть кричи от счастья.

– Мостки и причал на месте? – скупо улыбаюсь я Грише. К этому типу у меня нет ни претензий, ни обид. Он всего лишь личный робот Градова. Может выгнать, если шеф приказал. Или участвовать в подготовке к свадьбе…

Ничего личного, как говорится.

– Это великолепная идея, Влада Николаевна, – тянет он солидно. – Лучшее место для церемонии. А банкет устроим дома. Вы согласны?

– Да, – киваю я и неожиданно для себя прошу. – Только у меня маленькая просьба. Хочу сделать подарок Ростиславу Владимировичу…

– Конечно, – тут же берет под козырек помощник мужа. – Только скажите. Я все сделаю.

Мне бы только не расхохотаться прилюдно. Думала ли я два года назад, когда побитой собакой возвращалась домой, что оно так повернется? Верный пес Градова теперь служит и мне. На лету ловить каждое слово. Пытается угодить.

А тогда… Ни жалости, ни сострадания.

Безошибочно считав мою реакцию, помощник мужа опускает глаза. С умным видом листает что-то в телефоне.

– Так что мы делаем? – тревожно врывается в наш немой диалог Марина.

Как объяснить? Это просто невозможно.

– У нас мало времени, – предупреждает она. И абсолютно права. К утру надо успеть многое. Естественно, Слава хорошо заплатит и в свое портфолио Марина добавит весомого клиента. Но честно говоря, за эти несколько часов ей придется туго.

– Влада Николаевна, – подняв глаза от айфона, важно окликает меня Гриша. – Черкасовы уже подъезжают. Полквартала осталось, – и заметив мой ошалелый взгляд, поясняет. – Водитель предупредил.

– Пойду, – поднимаюсь решительно. – Вернусь чуть позже.

– Мы сами справимся, – улыбается мне Гриша. – Отдыхайте. У вас завтра трудный день. Я буду держать вас в курсе.

Искренен он сейчас или нет? Не знаю. Но мне, честно говоря, наплевать.

Там мама моя приехала!

Бегу по коридору, а потом по ступенькам вниз. Распахнув дверь, выскакиваю на крыльцо. И замираю, когда рядом останавливается похожий на крокодила блестящий черный мерседес.

Галина тот час же выскакивает навстречу. С другой стороны степенно выходит Марк Васильевич. Но останавливается неподалеку, давая нам время встретиться в новом качестве.

Мама бледная и растерянная нерешительно делает шаг навстречу. В глазах теплится надежда и стоят слезы.

Не долго думая, срываюсь с места. Обняв, целую впалые щеки. За этот месяц Галина сдала. Похудела, поникла. Словно кто-то подменил элегантную красивую женщину усталой старушкой.

– Владушка, девочка моя! – шепчет она всхлипывая. – Я уже не чаяла…

– Прости меня, – прошу сквозь рыдания. И нисколько не стыжусь своих слез.

Вместе с ними уходит все напускное и условное, оставляя место абсолютной