— Я рад слышать, что заслужил твое одобрение, — сказал он в конце концов. Он постарался отогнать мысли о рухнувшем щитовом заслоне. — Ты не знаешь, Арт там, в доме? — спросил он.

— Да, отец. — Флавиан резко отдернул руку от шеи Сокола, будто конь сам ее сбросил. — Он устроил штаб в главном доме.

Аквила кивнул и, сделав усилие, соскочил с седла.

— А где у них раненые?

— Тоже там, в доме. Где-то в северном крыле. Южное сожгли саксы.

— Хорошо. — Аквила повернулся к своим усталым, измученным людям, которые тоже уже спешились. — Оуэн, возьми командование на себя. Только отправь сначала Дьюнода и Кейпела, да и всех, кого нужно, в дом, чтобы им перевязали раны. Я недолго.

— Я позабочусь о Соколе, — сказал робко Флавиан после того, как Оуэн отсалютовал и ушел исполнять приказание. — Я знаю одно спокойное место на другом конце сада, и у нас есть корм…

Пескарик явно пытался загладить свое поведение. Аквила неожиданно улыбнулся.

— Спасибо, Флавиан, — сказал он и, хлопнув коня по спине, передал его в руки мальчика, после чего повернулся и пошел искать Арта, чтобы отчитаться перед ним.

Костры заката догорали за кромкой лесистых холмов, а костры в просторном зеленом дворе сада пылали все ярче и ярче по мере того, как угасал солнечный свет. Дождь прошел, но ветер, ненадолго утихший, поднялся снова, но на этот раз не такой резкий, воздух вокруг наполнился дымом, который надувало откуда-то сбоку, и повсюду летали остатки намокшей горелой соломы: она билась и хлопала по земле, кружилась по углам, словно птица с опаленными крыльями. Несколько человек захватили на горных пастбищах овец и теперь пригнали их, чтобы зарезать; какие-то люди сновали по дому и хозяйственным постройкам, рылись среди обугленных развалин в поисках чего-то, что проглядели варвары. Должно быть, они отрыли потайной винный погреб — и вот уже двое, пошатываясь, остановились возле Аквилы и уставились на него с ухмылкой. В руках они тащили, ухватив с обеих сторон, огромный кувшин с вином. Потом Аквила прошел мимо рыжебородого горца, тот сидел прислонясь к колонне и выставив вперед длинные ноги. В руке он держал сосуд с драгоценной влагой, а в подоле его туники лежали яблоки. Когда дело доходит до мародерства, подумал Аквила, то тут британская армия ничуть не лучше сакской.

Он обошел беспрестанно перемещающуюся толпу и направился к главному дому в конце двора. Недалеко от дома, от группы людей, сидящих вокруг костра, отделилась высокая фигура — пламя осветило светлую шапку волос (шлем висел на заплечном ремне), и знакомый голос окликнул его:

— Приветствую тебя, Дельфин. Прибыл наконец.

— Прибыл отрапортовать моему командиру Арту, — ответил Аквила.

Арт подошел к нему, за ним следовал его огромный пес со стертыми в кровь лапами. Все вместе они отошли в сторону под сень обгоревшей колоннады. Арт через плечо бросил взгляд на дом, откуда из двери на террасу проникал неяркий шафранный свет, и сказал чуть ли не виновато:

— В атрии для меня разожгли огонь и оставили гореть три свечи, но все равно дом мертвый, и там так одиноко, что мне захотелось провести ночь с моими ребятами.

Они стояли за освещенным кругом костра, молча радуясь встрече. Оба знали, что их ждет триумф, и знали свою долю в этом триумфе, о котором уже гремел весь лагерь и весть о котором вот-вот лесным огнем побежит по всей Британии. Но сейчас они были слишком полны этой недавней победой, чтобы радоваться шуму вокруг нее. Поглаживая стоящие торчком уши огромного пса, привалившегося к его колену, Арт очень тихо сказал:

— Неплохая охота.

— Да, неплохая, — согласился Аквила.

— У тебя большие потери?

— Пока мы не воссоединились с основным войском, ничего точно сказать нельзя. Но мне кажется, не такие уж большие. Несколько человек из тех, что ехали со мной, ранены, я их отправил в северное крыло дома, чтоб им обмыли и перевязали раны… если есть кому это сделать.

— Да, тут нашлось несколько женщин. Недалеко за холмами деревня, к счастью, в стороне от сакских троп. У тебя есть еще о чем доложить?

— Нет, больше ничего, разве что предупредить тебя… хотя каждый командир, который подойдет к тебе сегодня вечером, наверняка об этом скажет: Хенгест, целый и невредимый, ушел с остатками войска.

— Да ну! Не многим удалось бы собрать и увести жалкие клочки своей армии из того месива, что мы видели два дня назад на дороге в Сорбиодун, — сказал Арт, задумавшись, и в голосе его звучало явное восхищение врагом. — Они достойны друг друга, Амбросий и Хенгест, и они еще не свели свои счеты. — Он положил большую руку на плечо Аквилы — жест такой дружеский и теплый и в то же время немного неловкий, что ему было так свойственно. — Нам предстоит долгий путь, старик Дельфин, и битва эта — только начало. Начало здесь, на юге, а ведь есть еще север, где Окта со своими дружинами держит земли, которые пока никто не пытался отбить. Да, все еще впереди. Но клянусь Богом, нам уже есть что порассказать своим внукам. — Он смотрел поверх костра, поверх беспрерывно движущейся людской массы куда-то в одну ему ведомую даль за ветреными сумерками. — Помню, когда я был еще мальчиком, Амбросий как-то сказал, что нужна большая победа, которая как трубный глас прогремела бы на всю страну.

— Как трубный глас на всю страну, — повторил Аквила. — Что ж, теперь такая победа у нас есть, и скоро вся Британия наконец сплотится и встанет против кишащего роя саксов.

— И с одним королем во главе, — добавил Арт. — Мне думается, этой зимой Амбросий будет коронован в Венте белгов и станет Верховным Королем.

Наступила долгая пауза, заполненная голосами огромного, наспех устроенного лагеря и тихими вздохами ветра в полуразрушенной колоннаде. Аквила неожиданно подумал, каково будет Амбросию, когда он станет Верховным Королем, знать, что этот вот высокий увалень, способный, как пламя, зажечь людей, почти сын, распорядись судьба иначе, из-за низкого происхождения никогда не сможет править Британией после его смерти. Или Арт… каково это все знать самому Арту… и, не отдавая себе отчета, Аквила повернул голову и взглянул на своего собеседника. В то же мгновение повернул голову и Арт, и при свете ближайшего к ним костра они пристально посмотрели в глаза друг друга.

— Я-то не очень горюю, — сказал Арт, словно отвечая на невысказанную вслух мысль. — Я командую британской армией во время войны, и мне этого достаточно. Я не хочу править Британией в мирное время. Не хочу одиночества. — Он снова ушел в свою даль, куда-то, где кончается свет костра и начинаются сумерки.

И Аквила, все еще глядя на него, подумал, что неспроста Арт покинул отведенную для него комнату, чтобы скоротать ночь со своими кавалеристами. Будь здесь Амбросий, тот наверняка понял бы, как тоскливо сидеть весь вечер одному, даже если для тебя зажгли три свечи. Арта потянуло к костру, где готовили на всех ужин и где можно было ощутить дружеское плечо.

— Мне, конечно, хотелось бы быть сыном Амбросия, — сказал Арт, нарушив молчание. — Просто сыном, и все равно — законным или незаконным. Мне бы этого было достаточно.