— Я бы с радостью, милый, но у меня закончился мышьяк.

— Женщина! — возопил Кэрт с таким громогласным возмущением, что на миг захотелось пасть ниц и покаяться во всех грехах. — Ты как говоришь с мужем? Ступай себе, займись женским делом. Давай-давай, живо, господин и повелитель не должен ждать!

Завершив эту шовинистскую тираду, он подозрительно знакомым жестом огладил несуществующую бороду и принялся изучать свои ногти с таким усердием, словно ему за это платили. Астрид, с трудом удерживаясь от смеха, потупила глазки и кротко промолвила:

— Да, господин.

После чего прошествовала к жаровне. Не забыв, впрочем, полюбоваться на выпученные глаза и приоткрытый рот Саида.

— Как ты это сделал, Шайтан меня возьми? — изумился он, кое-как вернув дар речи. — Зомбировал её, не иначе! Она у меня знаешь какая?..

— Никакого волшебства тут, Ахмед-бей.

— Хм, я Саид…

— Ах, Рашид-бей, хороший ты человек. Но жене твоей нужна твердая рука! Ты же знаешь сам, каковы женщины! Эти существа слабы, неразумны и вздорны; без должного воспитания женщине твоей не стать тебе хорошей женой.

— О, мне следует быть с ней строже, так и моя матушка говорит. Но как я могу, о боги? — счастливым соловушкой заливался бывший муженек, найдя, как ему казалось, собрата по разуму. — Она моя нежно любимая жена, услада моего сердца!

— Понимаю, Рашид, дорогой, но будь же ты мужчиной до конца! Вон, у меня их вообще три!..

И на всё том же ломаном имперском, периодически соскакивая на шафрийский, Кэрт поведал благоговейно внимающему Саиду (который уже не против был зваться то Рашидом, то Ахмедом, то вообще Мустафой) о своих трех женах, семерых детях и прибыльной торговлей винами, которой якобы промышляет вот уж тридцать лет кряду. Он так обильно сыпал именами, цифрами, датами и событиями, что Астрид и сама готова была поверить… Если бы, конечно, не понимала, что всё это вранье от первого и до последнего слова.

«Вот ведь брехло хвостатое!» — подумала она то ли сердито, то ли всё-таки восхищенно.

— Астрид, не думал, что когда-нибудь такое скажу, но у тебя славный друг! — возвестил Саид, вспомнив-таки о ее существовании. — Не то что этот твой громадный мужеложец, как его там… А! Решено! Я назову нашего первенца в твою честь! Уважаемый, а как твое имя? Прости, я так небрежен…

— Абдельджаффар, сын Абдулфарида, внук Шараффудина, — без запинки оттарабанил Кэрт. Астрид, свирепо кромсающая овощи в глубокую миску, поперхнулась с удвоенным усердием застучала ножом по доске и до боли закусила губу. Ржать хотелось неимоверно.

— Абдельджаффар? Прекрасное имя, так звали моего прадеда! Астрид, любимая, тебе нравится?

— Да, дорогой, — елейно пропела Астрид, с силой воткнув нож в разделочную доску. — Но вдруг будет дочь?

— Что? Ерунда! Девчонки рождаются у слабаков, а у меня будет сын! Верно я говорю, Абдельджаффар-бей? — самозваный Абдельджаффар насморочно чихнул (в третий раз за последние пять минут) и тут же был удостоен искреннего беспокойства от своего нового лучшего друга: — Что с тобой, неужто простуда? Живи тысячу лет, дорогой!

— Аллергия на… кошек.

Астрид покосилась на дверь — коты восседали в проходе, созерцая представление. Саид их тоже заметил и одарил недобрым взглядом.

— Астрид, я же тебе говорил — давно пора от них избавиться. Что, по-твоему, детям полезно будет дышать всей этой шерстью? А ну брысь отсюда, вредители!

Нет уж, такое оскорбление Астрид не смогла простить даже с учетом творящегося цирка. Вместо того, чтобы послушаться своего бывшего (право, как будто она вообще собиралась это делать!), она подозвала котов к себе, выудила из сковородки курицу, показательно оторвала два внушительных куска с грудки и отдала им.

— Извини, милый, — пропела она, глядя на скривившееся лицо Саида, — в отличие от тебя, они мне верны.

— Кому ты веришь, дорогая? — тут же взвился он, мигом позабыв о котах. — Этой твоей Шелли?.. Нужно было запретить тебе с ней общаться! Я никогда тебе не изменял!

И, о Двенадцать, он задрал бородатый подбородок чуть ли не к потолку. Выглядя при этом настолько обиженно, что Астрид даже захотелось погладить его по голове. Сковородой.

— Женщина, ты не права! — тут же влез с комментариями Кэрт, продолжая строить из себя Абдул… Абдель… К драуграм! Шафрийского козла с воображаемой бородкой.

— Мужчина полигамен. Так распорядилась природа! А обязанность хорошей жены — потакать его капризам и ублажать его всяческим образом! — он оглянулся на Саида, который тут же довольно закивал и мигом позабыл об игре в оскорбленную невинность. — И вообще, женщина, где наш ужин, сколько можно возиться?

Астрид скрипнула зубами. Но всё же смогла послушно улыбнуться и вновь повернуться к плите.

— Прошу прощения, господин.

По-хорошему, Саида уже давно стоило бы спустить с лестницы. Но Астрид была слишком гостеприимна для такого. А ещё очень хотела посмотреть, чем кончится спектакль. Она не верила, что Кэрт сумеет выдержать образ до конца — Саид способен достать даже мертвого. Жаль, что она сама поняла это только после свадьбы.

Разложив по тарелкам овощи, Астрид мстительно ухмыльнулась. От души сыпанула соли и перца в ту, что полагалась бывшему муженьку, украсила веточкой ненавистной ему кинзы и устроила сверху куриное крылышко.

Одно.

Ну а что, самое оно для кривляющегося эстета.

Блюдо Саиду, очевидно, не очень понравилось — при виде крылышка и кинзы он скривился, а едва отправив в рот вилку, смешно выпучил глаза. Но мужественно заставил себя прожевать, после чего махом ополовинил стакана воды с видом, будто до этого бродил по своей пустыне.

— Что-то не так, милый? — дружелюбно улыбнулась Астрид, краем глаза подметив, как едва заметно приподнял уголки губ Кэрт.

Саид только покачал головой. Ему наверняка хотелось высказать свое бесценное мнение о её кулинарных талантах, да вот беда — готовит Астрид действительно хорошо. (Неважно, что в этот раз поварихой была не она — откуда бы знать об этом Саиду?) Чаще всего у неё не было на это времени, но когда находилась свободная минутка, она охотно вставала у жаровни. Что-то вроде характерной черты почти у всех северянок — умение приготовить съедобный ужин хоть из рогов и копыт, хоть из хвороста и вороньих крыльев. Другое дело, что она, как и всякая свободная женщина Эрмегара, терпеть не может приказного тона и нытья за спиной.

Не понять её маленькой шалости не мог даже Саид, тем более что Кэрт охотно уписывал и куриную ножку, и тушеные овощи, и не спешил запивать съеденное.

Попытавшись проглотить еще кусочек пересоленного и переперченного блюда, он смело отставил тарелку в сторону. И наконец — спустя почти час! — соизволил объяснить причину своего визита. Пафосно упав перед ней на колени и протянув коробочку с огромным бриллиантом на золотой цепочке. (Судя по картинному ужасу на лице доморощенного артефактора Кэрта, это ювелирное подобие лошадиного хомута одним своим видом нанесло ему неизлечимую моральную травму.)